их воздушному замку и коридорам с высоченными, не видными глазу потолками не гулял. Но ей до дрожи хотелось скинуть туфли и, подхватив повыше подол, босиком промчаться по тёплым сверкающим плитам, через арки, через повороты к лестнице, чтобы янтарной бусинкой скатиться по широким ступеням вниз, пролететь сквозь двери дальше, на улицу, на воздух. И, преодолев последние разделяющие метры, повиснуть на шее, словно малолетняя девчонка, зарыться носом во впадинку над ключицей. И знала ведь, что Дарриел её порыв только поддержит — поймает, подхватит и прижмёт покрепче, самым неподобающим образом. На виду у всего двора и своих людей за спиной. Элге вздохнула и чинно, как подобает герцогине, с прямой осанкой и элегантным положением головы, проследовала к широкому узорчатому балкону, дугой проходящему над главным входом. Лучший ракурс, открывающий обзор на весь двор, вплоть до дальних ворот и части дороги, вьющейся по холму. Но счастье от его возвращения домой билось в горле, порхало за грудной клеткой, зудело на кончиках пальцев. И улыбаться так, как ей хочется — никто не запрещает.
Элге так и стояла на балконе, почти повиснув на перилах, вглядываясь вдаль — отряд уже приближался к воротам. Глаза жадно выискивали высокую крепкую фигуру всадника и, наконец, отыскали — третьим с начала. Её муж вёз что-то в седле впереди себя — угадывалась небольшая поклажа, завернутая в плащ. Едва миновав крепостную стену, Дарриел поднял голову и безошибочно отыскал её, стоящую на балконе и так, не отрывая взгляда, и ехал дальше навстречу, и Элге чудилось, будто его глаза становились все светлее и светлее, хотя с такого расстояния совершенно невозможно разглядеть. Но Элге видела, слово перед собой, его тронутое лёгким загаром лицо и отросшую щетину, заострённые от усталости скулы, улыбку, играющую на губах, белую прядь надо лбом, с которой играл ветер, то прижимая к глазам, то трогая ею висок. В густые каштановые пряди, переливающиеся на солнце заметной рыжиной, так и хотелось запустить нетерпеливые пальцы и, судя по его глазам, её муж видел все её мысли и смотрел в ответ так, что у неё полыхало лицо.
До того, как отряд всадников остановился, Элге убежала с балкона и последний отрезок пути преодолела всё-таки бегом, лишь перед самой дверью замедлила ход и на крыльцо вышла уже почти степенно, размеренно.
Спешившийся Дарриел снял с седла поклажу и сунул в чьи-то руки, отдавая негромкие распоряжения; лошадей забирали подбежавшие конюхи, кого-то из стражей так же, как Элге, вышли встречать их жёны, за спиной девушки началось какое-то движение, суета, но ничего этого она не видела — только мужчину в нескольких шагах от себя. Он подошёл сам, нетерпеливо вглядываясь в каждую чёрточку её лица, втягивая носом воздух.
— Радость моя…
В запыленной обуви, пропахший ветром, костром и дальней дорогой: безумно притягательный. Чинная герцогиня, коротко выдохнув, повисла на его шее и вздохнула счастливо, когда его руки обвились вокруг её талии. Плевать, если смотрят! Она ответила на жадный поцелуй, снова и снова проводя по колючей щетине, росшей снова на всём его лице, с правой и с левой стороны.
— С возвращением, — шепнула она сбивчиво, едва переведя дыхание.
Дарриел сглотнул: одного жалкого поцелуя ничтожно мало!
— Что ты привёз? — полюбопытствовала герцогиня, указывая на довольно объёмный свёрток, снятый с мужниной лошади.
Его как раз аккуратно опустили на землю.
— Скорее уж кого, — усмехнулся герцог.
В прошлый раз её замечательный муж привез в Сайттен нелепого неуклюжего щенка, уверяя, что это чистый волк, который ну просто один в один Ар. Вот только магическому зверю не требовалось водные процедуры, а материальному зверёнышу — еще как. Мелкую доставучую живность из шерсти Дарриел изгнал магией, но купали щенка основательно, в четыре руки. На такое непотребство мелкий «почти Ар» реагировал отчаянным визгом и пытался ухватить зубами обоих, и хохочущую герцогиню, и ругающегося герцога. Досталось всем: один мелкий зверёныш забрызгал и помещение, и будущих хозяев. Элге принимала живое участие в возне с мелким недоразумением, на поверку оказавшимся помесью пастушьего пса и волчицы, и лишь подшучивала над попытками мужа придать детёнышу абсолютное сходство с призрачным волком. Сейчас их полуволк значительно вымахал, обзавёлся наглостью, излишней шустростью и чувством глубокого превосходства над остальными обитающими в замке псами. А ещё безоговорочной преданностью герцогу и его огненно-рыжей супруге.
Из складок плаща показалась темноволосая встрёпанная головка, и на девушку настороженно посмотрели большие прозрачно-зелёные глаза.
— Светлого Неба, малыш, — тихо обратилась Элге к неожиданному гостю.
Дарриел осторожно развернул складки плаща и поставил на землю мальчика лет четырех-пяти, очень маленького и худенького, в рубашечке не по размеру, в которой просто утонул, коротковатых штанишках и стареньких ботиночках. Тот сразу же прижался к ноге герцога и из-под отросшей лохматой челки посверкивал глазёнками на рыжую девушку.
— Это Эрриг, — вздохнул герцог. — Нужно приготовить ему удобную комнату и позаботиться… ну, ты сама видишь, какой он.
— Я распоряжусь. А его родные..?
Муж покачал головой, на мгновение прикрыв веки.
— Эрриг, добро пожаловать в наш дом. Ты голоден? Как насчет пирога с черникой и молока? Или ты больше мясо любишь?
Опустившись на корточки возле застывшего мальчика, Элге ласково улыбалась и аккуратно отводила длинные непослушные прядки с его лица. Малыш вздрогнул, но не отстранился.
— Я всё люблю, — простуженным голоском отозвался он.
— Ну и замечательно. Сначала купаться, с дороги-то: вон вы какие оба пыльные, чумазые. А потом ужинать!
Элге протянула мальчику ладонь и тот, мгновение поколебавшись, вложил в неё свои пальчики. Второй ладонью немедленно завладел муж и, склонившись к её уху, обдал горячим дыханием:
— Спасибо, родная.
В замке Элге поручила маленького гостя заботам прислуги. Вновь присела перед малышом, оказавшись взглядами на одном уровне с ним.
— Эрриг, ты здесь осваивайся и никого не бойся, здесь живут очень добрые люди, тебя никто-никто не обидит, обещаю. Сейчас тебе помогут искупаться, переоденут и покормят. А мы с… Дарриелом заглянем к тебе чуть позже. Хорошо?
— Вы точно придёте? — закусив губу, Эрриг серьёзно смотрел на взрослого.
— Обязательно, — заверил Дарриел.
— Тебе…тоже надо искупаться и переодеться?
— Мне тоже. Мы же с тобой, считай, в одной грязи извозились, — со смешком подтвердил взрослый.
— Я буду ждать.
Элге погладила его по тёплой щечке и ободряюще улыбнулась.
Его светлость, как самый последний подросток, мечтал урвать хоть пару мгновений уединения, чтобы снова прижаться к её губам — измучился, истосковался не меньше, но по длинному коридору туда-сюда сновали слуги, а демонстрировать весь свой пыл под чужими взглядами он не хотел категорически, боялся не остановиться
