Книга Мой бывший бывший-2 - Джина Шэй

— Знаешь, Ветров, я ведь тоже люблю, — Вика приподнимается на локте, чтобы наши с ней глаза оказались на одном уровне, — и я хочу, чтобы ты это сейчас услышал. Больше не хочу тянуть резину. Если вдруг вздумаешь умереть — то хотя бы будешь знать.

— Ну, дорогая, не мечтай так громко, — я улыбаюсь, скользя задумчивым взглядом за линию ниже тонких ключиц Викки, — а не то я тоже начну. Мне хочется.

От её признания сердце бьется чаще. Нет, что-то определенно я в прошлой жизни сделал правильно, раз вопреки всем моим косякам эта волшебная женщина все еще меня любит.

— Попробуй, — Викки хмыкает, растягиваясь на подушке. На ней нет ни единого клочка одежды, на мне — только мои бинты, — вдруг мне что-то понравится?

— Не уверен, — я провожу пальцами по мягкому животику, — ты будешь упрямиться, родная, ты ведь не умеешь мне уступать так просто.

— А вдруг не буду? — Викки задирает брови, — ты очень разочаруешься?

— О, нет, — мой язык сменяют мои пальцы, выписывая на моем “холсте” первую завитушку в надписи “Второй акт”, — когда ты сдашься, это будет восхитительно. Если ты сделаешь это прямо сейчас — сильно сэкономишь мне время. Я очень даже за, я практичный!

— Я должна хотя бы знать, чему сдаюсь, — в голосе Викки постепенно проявляется её заинтересованность в моих продолжающих движение в известном напралении действиях, — так что изволь озвучить, Ветров, а то пока что ты мне какого-то кота в мешке предлагаешь.

— Как угодно, — не очень-то я и скрывал свои намеренья, — во-первых, ты вернешь себе мою фамилию. Я сделаю тебе предложение раз пятнадцать, в разных условиях, банально и нет, сломаю свою креативность, а ты — все равно будешь упрямиться. Тогда я очень хочу потерять терпение и снова отволочь тебя в ЗАГС на плече, как и тогда. Из этого получится прекрасная семейная традиция, я считаю.

— Придется тебе выздороветь к этому моменту.

— Да, увы, придется потерпеть. Будь моя воля — сделал бы это прямо сейчас, вот только вдовой тебе становиться рановато. Я тебе еще восемь лет супружеского долга торчу.

— С процентами, — вредно выдыхает Ви, — а дальше что?

— А дальше… — я и сам ощущаю, как меняется мой голос, но ничего не поделаешь — доходит до самого сокровенного. Я снова прижимаюсь лицом к животику Ви, накрывая его ладонями, — я хочу чтобы наша с тобой семья стала больше, Ви. И без разницы, кто получится — девочка с моим носом, пацан с твоими ушами — плевать. Только в этот раз я хочу быть с тобой рядом каждую секунду. Не упустить ничего, что потерял с Машкой. Я знаю, сколько всего я тебе задолжал, и понимаю, что такие вещи — только глубже вгонят меня в долг перед тобой, только я надеюсь, что ты не будешь меня уж очень долго мучить с этим.

— Не буду, — что-то в тоне Викки заставляет меня оторваться от её кожи, и приподняться на локте, чтобы внимательно глянуть ей в лицо.

Нет, все-таки что-то тут не то. Она ужасно задумчива, это совсем не то настроение которое я ожидал. И эта формулировка ответа...

— Ви!

— Не надо так на меня таращиться, Ветров, — сварливо бурчит Викки и отворачивается от меня, накрываясь с головой одеялом, — я тебе ничего не скажу, ты меня не слушаешь. И вообще, ты все брешешь, тебе от меня только одно и надо!

Ах так! Хочешь войны, моя сладкая?

Она выдерживает семь минут. Я восхищен её мужеством, но именно из-за него мои методы становятся изощреннее.

— Ладно, ладно, сдаюсь, сдаюсь, — тихо стонет раскрасневшаяся Викки, и я позволяю ей растечься по простыне измученным пластом.

— Ну…

— Ну… — Викки меня передразнивает, а потом очень неохотно приподнимает голову, — где мои джинсы, Ветров?

— Это попытка побега? — впрочем, даже подозрительный я все равно скольжу взглядом по сторонам и обнаруживаю искомый предмет гардероба, каким-то непостижимым образом завязавшийся в узел и отброшенный к изножью кровати, — ну давай, попробуй, если ты так самонадеянна.

Викки фыркает, всем своим существом транслируя мне мысль, что если б ей приспичило — она бы сбежала, а сама тем временем шарится в задних карманов своих джинс.

— Ну держи, — мне на ладонь опускается тонкая белая полоска, с двумя красными, — только учти, до задержки точность процентов восемьдесят, и есть еще риск, что мне кажется. Но вряд ли. Слишком мне знакома вся эта симптоматика. Аппетит… Грудь ноет второй день. Тест сделала сегодня утром, знаешь, ложно-положительных ведь почти не бывает...

А вот это осознать оказывается сложнее, чем даже факт того, что я понятия не имел кто именно является моим биологическим отцом.

— Ви… — я потрясенно таращусь на предмет на моей ладони, — это… От меня? Когда? Как?

Боже, какой идиотизм. Ничего умнее я конечно спросить не мог, но… Вырвалось, да. От любой другой женщины я наверное за такой вопрос получил бы по морде. Не от Викки.

— Ну, мне кажется, я не тяну на деву Марию и непорочное зачатие это все-таки не моя история, — она сдавленно хихикает, запрокидывая руки за голову, — хотя если ты не веришь, тест на отцовство сейчас кажется можно даже до родов, по крови сделать. У меня лично никаких других вариантов нет. Только ты, лестница, фонарь, Артемис…

Последнюю фразу она зачитывает на манер стихотворения Блока.

Ох, я помню тот раз. Самый острый, жесткий, болезненный, когда мою жажду было совершенно невозможно унять. И вот тогда?!

Надо купить этот домик и сделать семейной традицией паломничество на эту лестницу.

— Вика-а-а, — это стон моего глубочайшего поражения. Вот теперь я точно должен ей самую счастливую жизнь, на которую вообще способен человек.

— Ты рад? — она спрашивает это тихонько, будто бы даже неуверенно, — ты правда этого хочешь?

— Спрашиваешь? — я по настоящему жалею, что сейчас не могу сгрести её в охапку и закружить. Она достойна даже большео, например чтоб я до конца жизни носил её на руках, не позволяя даже ступать на землю.

Викки ведь могла бы не говорить мне так рано, обдумать все сама, но вот она говорит мне об этом. Обозначает свои мысли и для меня. А это значит — с нашей войной действительно покончено. Пришло время отстроить все заново.