— Зачем ты мне всё это говоришь?! — Вероника схватила хирургический нож, бросилась к Дамиане, и приставила его к её шее. — Я убью тебя, дрянь! Ты решила выйти замуж за того, кто всё ещё является моим мужем!
— Умберта тебя обманула, — хрипло прошептала Дамиана, стараясь не шевелиться. — Она тебя использовала, чтобы добиться своего. Я знаю про фату. Знаю, что она обещала тебе щедро заплатить. Знаю, что ты всё для неё сделала, а она… Этот ожог у тебя на лице от взрыва. Когда Умберта узнала, что от неудачного взрыва лодки погибла Грация делла Скала, она решила, что ты не нужна ей, как лишний свидетель. Она не хотела, чтобы её заподозрили. И вместо того, чтобы тебе помочь, она упекла тебя на Остров проклятых, так? А все думали, что ты погибла при взрыве. Я знаю, за что ты ей отомстила, Клара…
Голубые глаза Вероники были совсем рядом, и в них плескалось безумие. Остриё ножа прокололо кожу на шее, и тёплая капля крови покатилась вниз. Но Дамиана не останавливалась, а продолжала говорить. Знала, если остановится, сразу же умрёт.
— … и ты думаешь Беатриче другая? Ты думаешь, она тебя спасла? Я знаю, это она помогла вам бежать с острова. Это она уговорила брата пожертвовать денег на ремонт больницы и подкупила рабочих, чтобы они выпустили доктора Гольдони. Но подумай — зачем? Ради того, чтобы возродить зеркало, вы ей не нужны. Вам она сказала, что из милосердия, ведь так? Она сказала, что узнала твою историю, и так ужаснулась этой несправедливости, что молилась за тебя три ночи. О-ля-ля! Ты понимаешь, что она просто хотела сделать твоими руками всю грязную работу? А знаешь, почему твоими? Потому что ты ненавидишь братьев делла Скала и Умберту. Ты с радостью убьёшь их всех. И она тебе обещала, что ты всё вернёшь, когда они умрут: деньги, свободу, красоту. Все эти «бабочки», ты хотела вернуть свою красоту, ведь так? Джино Спероне рассказал о цверрском ритуале, а Беатриче подтолкнула тебя к этому. Ты всё ещё жена синьора Лоренцо, так она тебе сказала, — шептала Дамиана глядя ей в глаза, — но она тебе соврала. Знаешь, что будет завтра? Завтра тебя поймают. И доктора тоже. И этого бедолагу. Вас всех отправят во Дворец Вздохов. А потом узнают, откуда вы сбежали. И все газеты Альбиции напишут, как трое сумасшедших, бежавших с острова Повильи, убивали невинных женщин. И они же убили синьору Умберту, воспользовавшись неразберихой на карнавале. Скажут, что это доктор убил её из мести за то, что она лишила доктора Гольдони должности в больнице.
— Не слушай её, Вероника! — раздался голос Беатриче со стороны решётки, и на этот раз в нём не было ни спокойствия, ни показушной святости. — Маэстро Гольдони, усыпите её скорее!
— Не подходи! — рыкнула Вероника и выставила нож в сторону доктора. — Пусть она договорит!
— Вас отправят обратно на остров и посадят в комнату без окон, — продолжала говорить Дамиана. — И буду пичкать опиумом, чтобы вы всё время были в забытьи. И чтобы быстрее умерли, потому что этой святоше не нужны живые свидетели. Она даже пожертвует больнице ещё денег, чтобы стены там сделали толще. А она, — Дамиана выразительно скосила глаза в сторону Беатриче, — останется альбицийским ангелом и назовёт этот проклятый пансион именем своей матери! Её брат станет дожем, а вы умрёте в забвении на Острове проклятых. Вот, что она задумала! Все эти «бабочки» нужны были лишь для того, чтобы избавиться незаметно от Умберты и Лоренцо!
— Ты врёшь! — воскликнула Беатриче. — Не слушайте её, она от страха скажет всё, что угодно!
— Погодите, синьора, — доктор Гольдони достал другой нож, и глаза прекрасной Беатриче округлились от ужаса. — Что в твоих словах, правда? Советую тебе чем-нибудь это подтвердить, — обратился он к Дамиане, — или ты умрёшь прямо сейчас.
— Откуда газетчики узнавали про убийства? Да ещё в подробностях? — спросила Дамиана, глядя на доктора, а потом перевела взгляд на Веронику и добавила: — Она написала письмо от твоего имени. Письмо синьору Лоренцо делла Скала, где она ему угрожала. И точно такое же второе письмо, которое потом нашли бы во Дворце Дожей, в его кабинете. И оно бы подтвердило, что это ты его убила. И всё — путь был бы свободен. Альбериго Ногарола — дож Альбиции. А она — жена Райнере делла Скала и самая могущественная женщина, объединившая два дома. Она думала, что синьор Лоренцо получит письмо и всё расскажет брату, и они будут метаться и искать Веронику. Газеты будут трубить об убийствах и подеста Альбиции попадёт в опалу. А эта святоша будет молиться в базилике на глазах у всех о душах невинных убитых дев. Но синьор Лоренцо переиграл тебя. О-ля-ля! — Дамиана с торжеством посмотрела на Беатриче. — Он нашёл гадалку из гетто, чтобы выяснить, каким образом его жена восстала из мёртвых. Ты умная, синьора Беатриче. Но ты просчиталась в отношении синьора Лоренцо. И если я вру… Если я вру, то почему эта святоша так торопится отсюда уйти? И почему по каналу Джеронимо уже плывут лодки с констеблями? Я вижу будущее… Вы собираетесь отвезти моё тело на кампо Контарини, а вас там уже будут ждать. Синьора Беатриче послала гонца к командору Альбано, чтобы тот предупредил о подозрительных людях с мешком. А главное… этот обряд тебе не поможет, Вероника, — прошептала она хрипло, ощущая, как силы её покидают. — Это зеркало, напитанное кровью, лживо. Оно показывает то, что ты хочешь видеть. Оно отражает безумие. Посмотрись в другое… Вон у доктора такой блестящий нож, и ты увидишь своё настоящее отражение…
Удерживать картинку было всё труднее. Кружилась голова, ноги и руки больше не чувствовали ничего, но главное ещё не было сделано. И на последних каплях ускользающего сознания, она поймала нужный осколок будущего и прошептала одними губами, проваливаясь в темноту:
— Райно… вспомни: нитки, воск, кровь…
…кровь на полу… Много крови… В ней тонут осколки разбитого стекла… Вокруг темнота, и свет фонарей отбрасывает на стены уродливые вытянутые тени. Низкие сводчатые потолки, грубая штукатурка, и по сторонам из мрака проглядывают пузатые бока тёмных бочек. А под ногами на полу раскатились мотки белых нитей, и часть их утонула в луже крови…
Она рассказывала ему это видение. Он должен вспомнить… Он должен догадаться…
Эпилог
Это утро в Альбиции было ясным и чистым и по-летнему тёплым. Нагонная волна ушла. Вода спала, даже больше, чем обычно, обнажив местами почерневшую границу фундаментов.
Райно устало опустился на мраморную скамью на галерее палаццо Скалигеров. Этой ночью он будто умер и родился заново. Умер, когда узнал, что Дамиана пропала. И родился, когда нашёл её в подвале пансиона святой Лючии. Живую и без сознания.
Они успели, как раз вовремя. Обезумевшая Вероника зарезала Беатриче Ногаролу.
Из-за двери в покои Лоренцо раздавались раздражённые голоса. Райно прислушался…
Герцог Альбериго Ногарола и его брат уже полчаса обсуждали совместное будущее, и Райно ждал, когда они оба выпустят пар.
— Нет, Альбериго, не пытайся собрать эти крохи! Ты теперь не диктуешь условия! И ты всё сделаешь, как я скажу! Ты поддержишь меня на выборах дожа и обеспечишь, чтобы твои прихвостни тоже меня поддержали. Или вся эта гнусная история с Умбертой и твоей сестрой уже сегодня будет во всех альбицийских газетах, — голос Лоренцо звучал жёстко. — Уж поверь, Райно накопал достаточно мерзких подробностей, чтобы навсегда утопить род Ногарола в сточной канаве. Выбирай, кем ты хочешь проснуться завтра: сыном убийцы, поддерживающей богомерзкие опыты над сирыми и убогими, над сумасшедшими и сиротами? Или отцом, счастливо обретшим свою дочь, породнившимся с другим светлейшим домом, и скорбящим о невинно убиенной сестре и матери? А в качестве жеста доброй воли, так и быть, когда я стану дожем, должность подесты освободится, и я готов учесть твои интересы в выборе кандидатуры.
