Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Высокий дом покосившейся грудой осел в грязь, его светлые некогда бревна покрылись черной прелью с бледно-зелеными разводами грибка. Илья провел ногтем по склизкой стене, и на ней осталась глубокая борозда, но светлого дерева он так и не увидел. Только вязкая гниль.
И до самого горизонта - лишь выцветший мох, тощие трухлявые стволы и почерневшие останки домов, которые по пояс завязли в умирающей земле.
Завтра зима присыплет это уродство снегом, словно припудрит шрамы от ожогов на лице, стянет землю засохшей коркой льда, схватится лапой за серое брюхо неба, выжимая его досуха. И на короткое время гниение остановится, чтобы передохнуть.
Илья долго брел по болоту, набрав полные сапоги ледяной воды. Он думал, что не сможет узнать то место, где находилась Долина, чересчур уныл и однообразен был пейзаж. Но издали заприметил почерневшие стены дома Вероники. Крыша сползла, потому что одной стороной он ушел в болото гораздо глубже, чем другой. Наверное, зимой здесь дуют сильные ветры - ведь лес уже не защищает этого места.
Понять, где проходила дорога, а где река, не удалось. Илья пошел наобум, ориентируясь на разрушенный терем. Ноги, сначала нывшие, теперь болели нестерпимо - для них это оказалось непосильным переходом. Болото расползлось километра на три от Долины, подступая к самой станции. Под белесым мхом стояла стылая вода, сесть на кочку и передохнуть было бы верхом безрассудства.
Илья подошел к обвалившимся стенам дома Вероники. Цоколь полностью ушел вниз, крыльцо разрушилось, окна кухни с раздавленными стеклопакетами нависали над самым болотом. Если с этого места повернуть направо, то можно выйти туда, где стояла избушка. Илья попробовал зацепиться взглядом за какой-нибудь ориентир, но ничего не нашел и двинулся вперед, надеясь не потерять выбранного направления.
Он несколько раз останавливался, чтобы передохнуть, но стоять было не многим легче, чем идти. По мере того, как он приближался к избушке - к месту, где стояла избушка, - почва под ногами менялась. Сперва исчезла вязкость, сапоги не приходилось выдергивать из болота с усилием. Потом он почувствовал, что мох под ним пружинит, как напряженный батут. Это не было похоже на твердый грунт. Ему казалось, он ступает по распухшей ране с упруго натянувшейся кожей. Нарыв, который готов вот-вот прорваться. Печник говорил, что рано или поздно они пробьются наверх… Но они ли это будут?
Место, где стояла избушка, еле заметным холмиком приподнималось над болотом. Битые красные кирпичи громоздились на его вершине, словно запекшаяся кровь. Илья выбрался на островок и осмотрелся.
Вот так оно выглядит теперь. Это придется принять, с этим нужно примириться. Здесь больше нет длинного дощатого стола и лавок вдоль него, здесь нет спальни с полками для книг, здесь не топится печь, и желтые окна не светят издалека тем, кто идет к избушке по дороге.
Илья со стоном опустился на битые кирпичи. Услужливая фантазия подсовывала спасительные мысли: это совсем другое место. Оно вовсе не похоже на то, где стоит избушка. А избушка есть, только не здесь, стоит лишь как следует поискать, и ее можно найти. Разглядеть в темноте желтые окна, ведь их видно издалека.
Илья стиснул кулаки. Не надо себя обманывать. Это именно то место. Избушки нет, нет Долины. Достаточно оглядеться вокруг, чтобы убедиться в этом. Утром он собирался поверить своим глазам, чего бы это ему ни стоило.
Он обхватил рукой челку, поставил локоть на колено и поглядел на останки печки. Между кирпичей мелькнуло что-то серое, и Илья откинул два из них в сторону - раздавленный спичечный домик только немного потемнел, но не сгнил и не сгинул в болоте. Вот все, что осталось от его прошлой жизни.
Лечь на землю и разрыдаться, как два часа назад у него на груди рыдал Мишка? Что еще остается? Тот, кто построил избушку, наверняка не ожидал для нее такого конца. Илья представил себе плотника, который тысячу лет назад складывал ее стены: вилась стружка, отлетали в стороны щепки, выбиваемые звонким топором. Илья совсем забыл, как пахнут опилки, как медленно, но верно поднимаются вверх светлые рубленые стены, как ревет пила и позвякивает топор.
С плотника все началось, и плотником закончилось. Из всех стражей Долины он один не смог ее уберечь.
Илья поднял с земли обломок спичечного домика и несколько минут мял его в руках. Ковырнул рукой кирпич еще раз и увидел круглый серый камень, зажатый в земле, а потом еще один. Перчаток он надеть не догадался - вытаскивать камни из земли оказалось не только холодно, но и неудобно. Их набралось не больше десятка - ровных, гладких и очень твердых. Осколки огромных валунов, принесенных сюда ледником. Илья сложил их в кружок, на подстилку из битого кирпича.
Тонкие ветки гнилых сосенок были сырыми, будто насквозь пропитались болотной водой, стволы же совсем никуда не годились. Илья наломал сучков, выбирая те, что посуше, и вернулся на островок. Как ему говорил Печник? «Ты собой уже не будешь. Это не под силу человеку, если он остается один».
- А вот мы посмотрим… - пробормотал Илья, укладывая ветви домиком в центр очага, и хохотнул. И сам понял, что так смеются безумцы. Он прикусил язык. Может быть, он и сошел с ума. Ну и пусть.
У него есть только маленький кусочек сухого дерева - обломок спичечной модели. Ну, и прихваченный на всякий случай коробок в кармане.
Нет, если огонек и загорится, его потушит мелкий дождь. Илья снова спустился в холодное болото и выломал четыре сосенки, воткнул их по сторонам от круга камней, снял куртку и накинул ее на колышки. Хоть какая-то крыша. От ветра огонь прикроют камни.
Когда он наконец решился чиркнуть спичкой и поднести ее к бывшему маленькому домику, рука его дрожала, как у больного старика.
- Ну же… - шепнул он, - пусть он загорится.
Никто не услышал его слов. Он отчетливо понял, что никто его не слышит и никто не поможет. Кроме него самого, никто не зажжет этого костерка. Здесь никого нет. Он один. «Это не под силу человеку, если он остается один».
Спичка погасла, огоньком облизнув его пальцы. Дождь сыпал моросью, и рубашка на спине совсем промокла. Илья сидел на коленях перед очагом, прикрытым курткой, и чувствовал, как вспыхнувшая было надежда уходит, оставляя вместо себя безысходный холод. Он подышал на немеющие руки и снова взялся за коробок. Надо хотя бы попробовать, а потом надевать куртку и уходить… Уходить? Не проще ли остаться тут навсегда, лечь и свернуться клубком, как верный пес на могиле хозяина?
- Не дождетесь, - прошипел он и чиркнул спичкой, прикрыв ее ладонями.
Спичечный домик занялся медленно, нехотя. Робкий плоский огонек, синий по краям, готов был погаснуть от малейшего движения воздуха. Илья затаил дыхание и прикрыл его руками, обнимая очаг. Пламя чуть окрепло, и он лицом почувствовал его тепло. Вверх поднялась струйка дыма, и Илья не сразу узнал показавшийся до боли знакомым запах - так пах клей, столярный клей, которым он соединял спички между собой.
Тонкая ветка сперва недовольно шипела, а потом вспыхнула - неожиданно и очень ярко. Но тут же обломилась и начала тлеть по краям. Однако вслед за ней загорелась вторая и не погасла. Потом третья, четвертая… Илья боялся шевельнуться и вздохнуть, спугнуть ненадежное пламя. И только когда лицу стало невыносимо горячо, отодвинулся немного и разжал руки. Костерок горел меж камней, потихоньку высушивая густым дымом сосновые ветви.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
