— Луис редко бывает на гасиендах. Владельцем этой он вообще стал совсем недавно, да и другие не слишком баловал своими посещениями.
— Но всё-таки там наверняка найдутся люди, которые знают его в лицо. Вряд ли они примут меня за Луиса.
— Слуги и vaqueros не отличат тебя от него. Будет сказано, что прибыл хозяин — им и в голову не придёт сомневаться. А управляющего Луис недавно уволил. Он вообще плохо ладил с управляющими и часто их менял.
Для пущей уверенности Елена положила мне на лицо тряпицу — обрывок своей нижней юбки, насквозь промокший от крови, сочившейся из других моих ран.
— Вот так. Когда ты появишься там в таком виде, с окровавленным лицом, тебя можно будет выдать не то что за Луиса, а хоть за вице-короля. Никто ничего не заподозрит.
Что шептал ей на ухо Матео, она мне так и не сказала.
Мои раны Елена пестовала так же заботливо, как и в прошлый раз в Веракрусе. Весь день я лежал в постели, приходя в себя. Для меня это было своего рода бегством от действительности, приятным, но явно недолгим, не говоря уж о постоянном напряжённом ожидании: мне чудилось, что вот-вот нагрянут люди вице-короля, чтобы меня схватить. Матео ошибся, не добив Луиса. Замысел моего друга — выдать Луиса стражникам за меня — был абсурдным: конечно, некоторое внешнее сходство между нами существовало, но как только Луис придёт в себя, обман тут же раскроется.
Я проклинал Матео: надо же было придумать такую глупость!
Несколько дней спустя Елена вошла ко мне в комнату с несколько расстроенным видом.
— Он умер.
— Кто?
— Кристо Бастард. Почти сразу по задержании мой дядя приказал убить его, в назидание прочим бунтовщикам.
— Ты имеешь в виду Луиса? Но как... как они могли так чудовищно ошибиться, ведь наверняка он объяснил, кем является на самом деле?
— Я не знаю.
Елена заплакала, и я обнял её.
— Я знаю, Луис был сущим дьяволом, — всхлипывала девушка, — но это злобная старуха, его бабка, во всём виновата. Я никогда его не любила. По правде сказать, Луис и привлекательным-то не был, он и друзей настоящих не имел. Но он был рядом со мной почти всю мою жизнь. И не важно, что бы там Луис ни говорил, я точно знаю, что его любовь ко мне была неподдельной.
Имелись и другие новости — Матео получил от вице-короля награду и был провозглашён настоящим героем, чуть ли не в одиночку очистившим дворец от мятежной черни и схватившим самого Кристо Бастарда, увы, лишь после того, как этот бандит убил Рамона де Альву.
Я слушал всё это, буквально разинув от изумления рот. ¡Dios mio! Боже мой! Впрочем, если вдуматься, тут и удивляться нечему. Надо полагать, Матео продумал всё заранее, ещё когда разрабатывал первоначальный план восстания.
Той ночью, когда я лежал в постели, слуга по приказу Елены принёс в спальню сосуд с разогретым до кипения маслом. Когда он ушёл, Елена заперла дверь изнутри на засов, присела на краешек моей кровати и сказала:
— Ты всё допытывался, что шептал мне Матео? Он наставлял меня, велев сделать кое-что. Вот только боюсь, это может тебе не понравиться.
Мой взгляд невольно обратился к горячему маслу.
— Эй, но ты ведь не собираешься прижигать этим мои раны?
— Нет, ты ведь сам говорил мне, что от этого толку мало. Я собираюсь покапать им тебе на лицо.
— ¡Santa Maria! Да ты такая же сумасшедшая, как Матео. Ты что, вознамерилась сделать меня неузнаваемым, стерев моё лицо?
Елена наклонилась и поцеловала меня мягкими холодными губами, после чего погладила пальцами мои щёки.
— Помнишь, я говорила тебе, что ты кое-кого мне напоминаешь?
— Да, сначала я подумал, что это тот вонючий lépero, Кристо Бастард, которому ты помогла спастись. Но теперь вижу, что моё сходство с доном Эдуардо вдохновило тебя...
— Нет, дон Кристо-Карлос-Луис, уж не знаю, как тебя лучше называть. Ничего подобного. Мне далеко не сразу удалось сообразить, что ты напоминаешь мне Луиса. Вы оба далеко не так красивы, как покойный дон Эдуардо.
— Спасибо на добром слове.
— Но у вас обоих имеется с ним некоторое сходство.
Я снова покосился на масло. Похоже, Елена всерьёз вознамерилась украсить мою физиономию отметинами, которые сошли бы за оспины.
— И не думай, я не дам тебе это сделать.
— Это необходимо. Будет, конечно, больно, но боль скоро пройдёт.
— Ага, боль пройдёт, а метки останутся на всю жизнь. Всякий раз, видя своё лицо в зеркале, я буду вспоминать Луиса и ненавидеть сам себя.
— Другого выхода нет.
— Этим ты никого не проведёшь...
— Милый, подумай как следует. У Луиса не было близких друзей, кроме Рамона. А этот злодей уже в аду. У Луиса нет семьи, не считая родственников в Испании, которые не видели его уже много лет.
Мой дядя — вот, пожалуй, единственный человек, знавший его более или менее хорошо. Луис не был ни дружелюбен, ни общителен. Он сторонился как мужчин, так и женщин. Его бабушка, ну и в меньшей степени я, — вот и все, с кем он был близок.
— Но ты же сама сказала, твой дядя неплохо знал Луиса. Мало того, он видел нас обоих вместе.
— Ага, и что он в таком случае доложит королю? Что не сумел отличить маркиза от нищего разбойника и вздёрнул благородного юношу без лишних проволочек? Можешь не беспокоиться, дядя и бровью не поведёт, когда мой муж, дон Луис, вернётся в город, залечив свои раны. Ну а чтобы быть уверенными, что при твоём появлении вице-король не грохнется в обморок, я его к этому заранее подготовлю — тонкими намёками.
Я покачал головой.
— Не по-людски всё это. Ну не могу я вот так взять и занять место другого человека. В последний раз, когда я пытался так поступить, это навлекло на меня гораздо большие неприятности, чем того стоило дело.
— Вот тем-то и хорош план, который придумал Матео. Кто из вас маркиз де ла Серда?
— Маркиз... но при чём тут это?..
— Ты просто ответь.
— Настоящий маркиз де ла Серда — это я. По праву.
— Ну так в чём же дело, любовь моя? От тебя только и требуется, чтобы ты выдавал себя за себя самого.
Я задумался. Ненадолго. И живо добавил:
— А кроме того, я твой законный, венчанный супруг. А посему настаиваю на том, чтобы незамедлительно вступить в свои права.
В подкрепление своих слов я принялся снимать с Елены одежду, но она отстранила меня.
— Подожди. Прежде я хочу узнать, будет ли мне, как твоей жене, позволено читать что угодно и писать что вздумается?
— Пока я буду получать что хочу, можешь читать и писать, сколько тебе вздумается.
