Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
Вот еще один, весьма интересный эпизод, из воспоминаний военного переводчика, служившего в лагере для пленных немецких офицеров. Среди его «подопечных» оказался племянник министра иностранных дел Германии, Риббентропа, и вот что он поведал на допросе. «Мой дядя Иоахим всегда был другом России…Дядя Иоахим всегда сочувствовал русским…с русскими надо жить в мире». И наконец – «Если бы мы были вместе, никто бы не смог нас победить (выделено мной – Авт.)» (17,210) Правда, это как будто противоречит репутации Риббентропа, как сторонника сепаратного мира с Англией. В частности его инструкции, направленные в конце 1944 года послу в Ватикане фон Вайцзеккеру содержат рекомендации по налаживанию контактов с представителями Запада, в соответствии с которыми он призывает внушать Англии и Америке страх перед СССР. В частности перед тем, что Красная Армия может выйти к Суэцу (??). С другой стороны это отчасти может считаться и подтверждением того, что Риббентроп, признавая силу Советской России, вполне мог прийти к выводу, что ее можно использовать против европейских противников Германии.
И в военном руководстве оппозиция идее войны с Россией была, скажем так, весьма велика. Так, к противникам войны принадлежали фельдмаршалы Теодор фон Бок и Георг Рундштедт.
А вот, например, запись в дневнике начальника германского генерального штаба Гальдера, сделанная в конце января 1941 года.
«Операция „Барбаросса“… Смысл кампании неясен. Англию этим мы никак не заденем, наша экономическая база от этого никак не улучшиться. Если мы будем скованы в России, наше положение может стать еще более тяжелым» (59,440)
И это при том, что Гальдер считал реальной задачей разгром Красной Армии в течение нескольких недель.
Но, что интересно, также и в массе младших офицеров мысль о походе на Восток особого энтузиазма не вызывала.
Об этом свидетельствуют хотя бы записанные в шестидесятые годы воспоминания бывшего офицера оперативного отдела германского генштаба. «Мы были удивлены, когда нас вдруг привлекли к участию в штабных играх „Ведение боевых операций в условиях большого пространства“…мы спрашивали – неужели он (Гитлер – Авт.) имеет в виду Россию?»
Да, в конце концов, и сам фюрер, как личность психопатическая и крайне неуравновешенная, мог менять свою точку зрения буквально на сто восемьдесят градусов буквально за какую-то минуту. Известно, что Гитлер заявлял не раз о своем желании… объединится с Англией, чтобы с ее помощью «наказать Америку».
По воспоминаниям группенфюрера СС Карла Вольфа, в беседе с ним в апреле сорок пятого, Гитлер высказал надежду, что при встрече войска западных союзников и СССР начнут боевые действия, и тогда пробьет его (Гитлера) час.
На чьей стороне вы хотите завершить войну, мой фюрер? – спросил его Вольф.
Я присоединюсь к тому, кто мне больше предложит, – таков был ответ бесноватого австрийца. (27,138)
Потом он добавил, – Или к тому, кто со мной первый свяжется.
Но вернемся в осень 1939 года.
В полном соответствии с политикой «канализации» германской агрессии на восток, Франция и Англия всерьез надеялись, что Гитлер, разгромив Польшу, двинется дальше на Восток. За этим должно было последовать быстрое сокрушение вермахтом красного «колосса на глиняных ногах», а потом добивание ослабевшей Германии свежими отмобилизованными войсками из за «Линии Мажино». Либо же, если СССР все-таки свернет шею Гитлеру (во что мало кто верил), можно было бы точно также покончить с ослабленной Россией, или дождаться ее «закономерного краха». В любом случае победа должна была достаться западным союзникам, и следствием ее должно было стать восстановление Британией статуса главной мировой державы (со времен Первой Мировой ее с высшей ступеньки пьедестала все больше, хотя и без резких движений начала теснить Америка), а для Франции – вернуть себе почетное второе место в мировом первенстве, преодолев с помощью войны затяжной перманентный кризис Третьей республики. И, разумеется, «восстановление цивилизации на одной шестой части суши». (24,Т.167;27,397)
Когда же Гитлер всерьез начал воевать против Франции и Англии, в штабах и высоких кабинетах Лондона и Парижа возникла абсурдная, как очевидно теперь всякому, мысль – нанести удар по СССР. Как минимум, разбомбить нефтепромыслы Баку и Грозного. (24,Т.1,77)
Расчет был двоякий. Первое – что, в случае объявления войны западными союзниками СССР, Германия также сделает «естественный шаг», и объявит войну нашей стране, заключив временное перемирие с западными союзниками, то есть ситуация пойдет по описанному выше сценарию. А даже если этого и не произойдет – Германия лишится сырья и материалов, получаемых из СССР, а наша страна если и не рухнет, то во всяком случае заметно ослабеет.
Это была последняя и наиболее авантюристическая ставка в политической игре Запада, начатой Мюнхенскими соглашениями. И с этого момента игра эта превратилась, без преувеличения, в подобие «русской рулетки», только уже планетарного масштаба.
И западные историки, и их отечественные последователи, всегда утверждали, что подобные планы явились не более чем следствием советско-финской войны, и стремления защитить суверенитет Финляндии. Но факты опять-таки свидетельствуют, что это не так. Идеи эти возникли в умах западных руководителей едва ли не с самого начала войны с Германией.
В конце октября 1939 года, комитет начальников штабов Великобритании обсуждал вопрос, с очаровательной прямотой именовавшийся: «О положительных и отрицательных сторонах объявления Англией войны России». Напомним – до начала войны с Финляндией – почти месяц. (24, Т.1, 66)
При обсуждении перспектив «новой русской кампании» (старая – это война Наполеона, или интервенция 1918-20 г. г? – Авт.), надежды на успех связывались не только с верой в непобедимость армий Запада, но и со «слабостью» СССР, и с надеждой на «антикоммунистическую революцию».
Упоминающий об этом в своих мемуарах тогдашний начальник французского генштаба Гамелен, сообщает, что «Эта концепция, распространенная во французских политических кругах, приводила к убеждению, что для вооруженной интервенции против России не будет никакой серьезной помехи». (24,Т.1,70)
Позднее, правда, мемуаристы и ученые, пытались задним числом дезавуировать эти планы, видимо, осознавая, что во всей этой истории умственные способности и деловые (не говоря уже о моральных) качества тогдашней политической элиты двух ведущих стран Запада, проявляются не лучшим образом.
Так, историк Бэзил Лиддел Гарт, говоря о них, утверждает: «это был конгломерат фантазий, напрасных мечтаний союзных лидеров, пребывавших в мире иллюзий до тех пор, пока их не привело в чувство наступление Гитлера».
То, что англо-французское руководство пребывало в состоянии «напрасных мечтаний» – отрицать смысла нет, но при этом западные союзники сделали все, чтобы претворить их в жизнь, и в том, что этого не произошло, меньше всего их вины.
Советско-финская война лишь подстегнула англо-французов, но никоим образом не вызвала эту идею к жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
