Разумеется, это было чистой игрой воображения, но когда вам в голову приходит подобная мысль, от нее не так легко избавиться…
Это слово настигло его в феврале 1927 года. За едой. Выйдя из-за стола, он, как обычно, поцеловал Мадлен в лоб, поднялся к себе, прилег и умер.
Альбер и Полина прибыли в Триполи, потом обосновались в Бейруте, в самом сердце столь многообещающего Большого Ливана. В международный розыск был объявлен Альбер Майяр.
Луи Эврар без труда подыскал себе новые документы за тридцать тысяч франков. Полина сочла, что это чересчур дорого.
Она сторговалась за двадцать четыре тысячи.
Умирая, мадам Бельмонт завещала дочери принадлежавший семье дом в тупике Пер, который изрядно потерял в цене из-за обветшания. Помимо этого, Луиза получила от нотариуса солидную сумму денег и блокнот, где ее мать скрупулезно, с точностью до сантима, перечислила денежные операции и вложения, сделанные на имя дочери. Так Луиза обнаружила, что начальный капитал составили суммы, оставленные ей Альбером и Эдуаром (один передал ей сорок тысяч франков, другой – шестьдесят).
Судьба Луизы была не слишком примечательной, по крайней мере до начала сороковых годов.
Остается Жозеф Мерлен, о котором все начисто забыли.
Включая, разумеется, и читателей этой книги.
Не извольте беспокоиться: в жизни Жозефа Мерлена постоянным было одно: люди его ненавидели, но стоило ему скрыться из виду, как о нем тотчас забывали; если и вспоминалось что-то связанное с ним, то лишь плохое.
Всю ночь Мерлен с помощью клейких полосок наклеивал врученные Анри д’Олнэ-Праделем купюры в большую тетрадь. Каждая купюра была частью истории его жизни, его поражения, но вам все это прекрасно известно.
Отправив свой взрывоопасный доклад, сыгравший важную роль в приговоре Анри, Мерлен впал в спячку, карьера его завершена, жизнь тоже, решил он. Но ошибся.
Он вышел в отставку 29 января 1921 года. До тех пор его просто спроваживали из одного отдела в другой, но то, что он потряс правительство своим докладом и инспекционными проверками кладбищ, пусть его рапорты и были истинной правдой, оказалось совершенно непростительно. В древности гонца, принесшего дурные вести, забивали камнями. Однако вместо этого Мерлен каждое утро пунктуально являлся в министерство. Все его сослуживцы гадали, на что бы они потратили сумму, равную жалованью за десять лет; его ненавидели тем сильнее, что он не оставил себе и двадцати франков на то, чтобы навощить свои здоровенные башмаки, почистить покрытый чернильными пятнами пиджак или обзавестись новой вставной челюстью.
Так что 29 января 1921 года он оказался на улице. Отправили на пенсию. Учитывая его невысокий чин, пенсия оказалась не выше, чем жалованье Полины у Перикуров.
Мерлен долго еще вспоминал ту ночь, когда отказался от целого состояния во имя чего-то куда менее ценного, но зато более высокоморального, хоть он и не любил громких слов. Афера с перезахоронением тел погибших продолжала тревожить отставного чиновника. Получилось так, что он, только удалившись от дел, стал интересоваться миром и принялся читать газеты. Именно благодаря этому он стал свидетелем ареста Анри д’Олнэ-Праделя и громкого процесса над теми, кого прозвали «наживающимися на смерти». С острым удовлетворением он читал отчет про свое выступление перед трибуналом, что вовсе не принесло ему уважения, журналистам не нравился этот мрачный, скверно одетый свидетель, который отталкивал их на ступенях Дворца правосудия, когда они пытались задать ему вопрос.
И едва новость остыла, они утратили всякий интерес к этому делу.
Оставались поминовение павших, мертвые солдаты, слава… Отечество. Мерлен продолжал, ведомый бог весть каким чувством долга, читать ежедневные газеты. У него не было денег, чтобы покупать несколько газет каждое утро, поэтому он отправлялся за ними в разные места – в библиотеки, кафе, холлы отелей, где можно было бесплатно читать прессу. Именно так он как-то сентябрьским утром 1925 года наткнулся на небольшое объявление, которое привлекло его внимание. На военном кладбище в Сен-Совёр искали сторожа. Он предъявил свой послужной список и был принят на работу.
И много лет, стоило приехать в Сен-Совёр, вы – какова бы ни была погода, хороша или дурна, – точно могли застать его там, он мощным движением башмака вгонял лопату в размокшую под дождем землю, поддерживая в порядке могилы и дорожки кладбища.
Курбевуа, октябрь 2012
И в заключение…
Все те, кого мне хотелось бы поблагодарить здесь, не несут никакой ответственности за имеющиеся в моем романе несоответствия «подлинной истории», за это отвечаю только я.
Аферы с монументами, насколько я знаю, не было. Мысль об этом пришла мне, когда я читал нашумевшую статью Антуана Проста о памятникам павшим.[11]Зато злоупотребления, приписываемые Анри д’Олнэ-Праделю, в значительной степени основываются на «деле о скандале с военными захоронениями», разразившемся в 1922 году, которое описано и изучено в двух превосходных работах Беатрис По-Эйрье.[12]Так что одни факты реальны, другие нет, но все могло быть наоборот.
Я прочел труды Аннет Беккер, Стефана Одуэна-Рузо, Жан-Жака Бекера, Фредерика Руссо, чьи разработки и анализ были для меня ценны.
Разумеется, моей особой признательности заслуживает Брюно Кабан и его страстная книга «Скорбная победа».[13]
Роман «До свидания там, наверху!» многим обязан художественным произведениям, созданным после войны, – от Анри Барбюса до Мориса Женевуа, от Жюля Ромена до Габриэля Шевалье. Особенно мне оказались полезны два романа – «Пробуждение мертвых» Ролана Доржеле[14]и «Возвращение Улисса» Ж. Вальми-Баисса.[15]
Не знаю, что бы со мной стало без бесценной справочной службы Gallica,[16]баз данных Arcade et Mérimée[17]министерства культуры и особенно без библиотекарей BNF, которым я страшно признателен.
