Книга Однажды в Америке - Гарри Грей

Мы тихо поднялись по лестнице к железной двери и вошли в здание, вслепую нащупывая в темноте ступеньки.

Дверь камеры была открыта. Мы вошли внутрь. Через несколько минут мы услышали шаги. Они остановились у нашей камеры. Мы услышали, как ключ повернулся в замочной скважине. Шаги затихли в конце коридора. Мы испустили глубокий вздох. Я лег на койку. Никто из нас не говорил ни слова.

В семь утра коп принес нам дрянной кофе и сухой хлеб.

В половине десятого мы предстали перед магистратским судом.

— Признаете ли вы себя виновными в организации подпольного тотализатора? — спросил судья.

— Признаем, ваша честь, — ответил я.

— Штраф в сто долларов с каждого или десять дней тюрьмы.

Солли заплатил за нас штраф.

Я сказал секретарю:

— Выпишите нам квитанции.

— Для налоговой полиции? — спросил он, усмехнувшись.

— Вот именно, — ответил я. — Поставьте время и дату.

Солли ждал нас снаружи в «кадиллаке».

Он вернул нам наши деньги. Я отсчитал ему сумму, которую он заплатил за нас в суде.

Мы вернулись в Нью-Йорк.

Макси открыл дверь в заднюю комнату «Толстяка Мо».

Мы попали прямо в объятия поджидавших нас «Четырех кавалеристов». Они сидели за столом и пили виски.

— А мы вас ждем, ребятки, — сказал один из больших парней, сидевших за столом.

— Простите, что заставили вас ждать, лейтенант. Вы как, по делу или просто заглянули в гости? — спросил я, стараясь говорить небрежным тоном.

— Чисто деловой визит, — ответил лейтенант, бросив на меня внимательный взгляд.

Макси посмотрел на бутылку «Маунт-Вернон», которая стояла на столе.

Лейтенант заметил его взгляд.

— Беспокоитесь об этом? — Он поднял со стола бутылку. — Я знал, что у вас тут хорошая выпивка. Не возражаете, если мы немного попользуемся?

— Нет, что вы, лейтенант. Все, что хотите, — ответил я.

Лейтенант иронически поблагодарил, снова наполнил бокал, выпил и прокомментировал:

— Чистый товар. А теперь… — Он помедлил с улыбкой. — Как это говорится на идиш, Макс? Tachlas, да, я вспомнил. Приступим к tachlas.

В устах ирландского полицейского это слово звучало довольно странно. Его поведение изменилось. Его доброжелательность и улыбка стали откровенно фальшивыми. Он протянул Максу письмо:

— Наконец-то я вас поймал, ублюдки. Вот какое письмецо мне принес почтовый голубь.

Четверо этих полицейских были известны от Бронкса до Батерри-стрит. Их прозвали «Четырьмя кавалеристами». Они считались злобными тварями, которые терроризировали как преступников, так и законопослушных граждан. Они славились тем, что любили жестокость ради жестокости. На публике они старались создавать впечатление честных и ревностных полицейских. Но мы знали, что все это чепуха.

Они гребли деньги для себя и собственных начальников. Они собирали дань с болтушек и букмекеров, позволяя в то же время своим друзьям и родственникам заниматься нелегальным бизнесом под их прикрытием. Они действовали силой, как и мы, но у них имелось одно преимущество: на их стороне стоял закон. У них был собственный преступный синдикат. Мы относились к ним без большого уважения, потому что в крайнем случае каждый мог просто откупиться от них деньгами.

Если бы у них была надежда расправиться с нами без борьбы, они давно бы так и сделали, но им не хотелось ввязываться с нами в драку. Они знали, что это будет трудная битва. Потому держались от нас подальше. Разумеется, и в наше время бывали честные полицейские, но «кавалеристы» не относились к их категории.

— Мы искали вас по всем притонам Ист-Сайда, парни. Нам известно, что на время вы расстались с этим заведением. — Он усмехнулся. — Так где вас черти носили?

— Вы знаете, что с нами всегда можно связаться здесь, — сказал я спокойно. — В чем дело, вы хотите нас арестовать? Что за письмо читает Макси?

— Я здесь задаю вопросы, — грубо ответил лейтенант.

Макс закончил чтение. Он закурил сигару, шагнул к лейтенанту и окинул его презрительным взглядом:

— Зачем вы показали мне это письмо, лейтенант? Оно не дает вам никаких прав. Я не обязан отвечать на ваши вопросы, если не захочу. Все, что вы можете, — арестовать нас, но не более того. Больше вы ничего не сделаете, и вы сами это знаете, ребята.

Макси невозмутимо встретил взгляд лейтенанта и передал мне письмо. Я прочел его.

— Лейтенант, — сказал я, — вы можете не сомневаться, что мы выйдем из кутузки сразу, как только вы нас туда засадите. Похоже, вы хотите сказать, что Сальви мертв? Жаль, если это так. Я знаю, что он являлся вашим другом. Но, так или иначе, нас в это время не было в городе и вообще. Посмотрите на вещи трезво, лейтенант, — у нас есть связи, и вы знаете, что они тянутся до самого верха.

Лейтенант слегка изменил тактику. Он улыбнулся:

— Да, я знаю, что у вас есть связи, но сейчас они вам не помогут. Тут не какое-нибудь мелкое преступление. Вам потребуется чертовски хорошее алиби, чтобы выпутаться из этой истории.

— Что касается меня, лейтенант, то я не понимаю, о чем вы говорите.

Макс улыбнулся, сел в кресло и налил себе виски.

— Ладно, Макс, не вешай мне дерьма на уши. Не надо делать удивленный вид и притворяться, будто ты не знаешь, что Сальви, этот ублюдок Вилли и еще один парень были убиты сегодня утром в вашем новом заведении — «Райском саде».

— Меня ничего не удивляет, лейтенант, — ответил Макси. — Правда, откуда мы могли бы узнать об убийстве? Все эту ночь мы просидели в тюрьме в Джерси.

Макси начал рыться в карманах. Между делом он положил на стол пачку денег и продолжал поиски.

— У меня есть доказательство, — сказал я возмущенным тоном. — Вот оно. — Я протянул лейтенанту квитанцию за штраф. — Если не верите, можете позвонить в полицейский участок, — добавил я с улыбкой, — или самому судье.

Лейтенант пытался одним глазом читать квитанцию, а другим следить за тем, как Макс выуживает из пачки денег тысячедолларовый банкнот. Убрав деньги в карман, он оставил штуку баксов на столе. Четверо копов не спускали с нее глаз. Они наблюдали за Максом, как взволнованные зрители за стриптизом «Цыганской розы» Ли.