С течением времени я встретил в Луневе и тех, кто путем эмиграции избежал концентрационных лагерей или смерти, грозившей им как коммунистам в гитлеровской Германии, и нашел убежище в Советском Союзе. Таким был председатель Национального комитета «Свободная Германия» писатель Эрих Вейнерт. Его имя вместе с именами Вальтера Ульбрихта и Вилли Бредаля встречалось мне в листовках во время битвы на Волге.
В Войкове в руки мне попал томик его стихов. Одно из них произвело на меня большое впечатление:
Германия миру — враг оголтелый,
Но какая Германия — вот в чем дело!
Мы знаем, Германии разные есть:
Проклятья с одной, с другой наша честь.
Одну прикарманил Гитлер себе,
Другая верна своей славной судьбе.
Бесчестной Германии не бывать,
Германии новой из праха восстать!
Идя против первой Германии в бой,
Мы приближаем победу второй.
И тот, кто целится в нас теперь,
В Германию правую метит, поверь.
Тому, кто отказывается стрелять,
Мы руку, как брату, готовы подать.
С кем он, каждый должен решить
О Германии речь! Мы не можем терпеть
Чтоб под флагом ее Гитлер сеял смерть.
Тех, кто слепая игрушка приказа,
Мы проклянем, как чуму и проказу!
Тот, кто с убийцей, — тот виноватый!
Вместе с убийцей дождется расплаты!
Есть две Германии. Солдат, докажи,
Какою Германией ты дорожишь!
Тот, кто трусит, медлит и ждет,
В бесславной могиле конец свой найдет![126]
За это время я прочел также кое-что написанное Вилли Бределем и другим членом комитета Фридрихом Вольфом, врачом и писателем из Штутгарта. «Твой неизвестный брат» Бределя открыл мне многое из истории антифашистского движения Сопротивления в Германии, о котором я почти ничего не знал. «Профессор Мамлок» Вольфа одновременно и взволновал меня, и вызвал чувство стыда. А ведь совсем недавно я старался убедить себя в том, что преследования евреев нацистами хотя и достойны сожаления, однако не перечеркивают всерьез успехов Гитлера.
Я немного знал Иоганнеса Р. Бехера по его визиту в Войково в 1943 году. С его творчеством я познакомился только в Луневе. Особенно полюбилось мне его глубокомысленное стихотворение «Где была Германия…»:
Как много их, кто имя «немец» носит
И по-немецки говорит… Но спросят
Когда-нибудь: скажите, где была
Германия в ту черную годину,
Пред кем она свою согнула спину,
Свою судьбу в чьи руки отдала?
Назвать ли тех Германией мы вправе,
Кто жег дома и землю окровавил,
Кто, опьянев от бешенства и зла,
Нес гибель на штыке невинным детям
И грабил города?.. И мы ответим
— О нет, не там Германия была!
Но в казематах, в камерах закрытых,
Где трупы изувеченных, убитых
Безмолвно проклинают палачей.
Где к правому суду взывает жалость,
Там новая Германия рождалась.
Там билось сердце родины моей!
Оно стучало за стеною мшистой,
Где коммунист плевал в лицо фашисту
И шел на плаху, твердый, как скала.
В немом страданье матерей немецких,
В тоске по миру и в улыбках детских —
Да, там моя Германия была!
Ее мы часто видели воочью,
Она являлась днем, являлась ночью.
И молча пробиралась по стране.
Она в глубинах сердца созревала,
Жалела нас и с нами горевала,
И нас будила в нашем долгом сне.
Пускай еще в плену, еще в оковах —
Она рождалась в наших смутных зовах,
И знали мы, что день такой придет:
Сквозь смерть и гром, не дожидаясь срока,
Мир и свобода явятся с Востока,
И родину получит наш народ!
Об этом наши предки к нам взывали,
Грядущее звало из светлой дали:
— Вы призваны сорвать покровы тьмы!
И не подвластны оголтелой силе,
Германию мы в душах сохранили
И ею были, ею стали — мы![127]
Наиболее зрелыми и опытными в политическом отношении были, несомненно, депутаты рейхстага Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт и Вильгельм Флорин. Своим выдающимся анализом и точными выводами они направляли всю работу Национального комитета «Свободная Германия». Они, руководящие представители рабочего класса, были в любое время готовы к личным беседам, своими советами помогали выяснять личные сомнения и проблемы, интересуясь в то же время нашим мнением и нашим опытом.
Таким образом, в Национальном комитете стояли рядом рабочие и генералы, писатели и солдаты, крестьяне и служащие, священники двух вероисповеданий и профсоюзные деятели, врачи и учителя, короче, «люди всех политических взглядов и направлений, которые еще год тому назад сочли бы невозможным такое объединение».[128]Мне импонировало то, что в этом широком антифашистском фронте, несмотря на все различия социального происхождения, вероисповедания и политических взглядов, велась борьба за достижение общей цели, за то, чтобы, свергнув Гитлера, предотвратить катастрофу и открыть путь к новой, действительно демократической, миролюбивой Германии.
На заседании Национального комитета
3 августа 1944 года я принял участие в пленарном заседании Национального комитета «Свободная Германия». В качестве гостей были приглашены генералы, незадолго до этого попавшие в плен на центральном участке фронта. Шестнадцать из них, в том числе генералы Фелькерс, барон фон Лютцов, Винценц Мюллер, Бамлер и Голльвитцер, в Обращении от 22 июля 1944 года отреклись от Гитлера. «Борьба против Гитлера — это борьба за Германию»,[129]— обратились они к немецким генералам и офицерам на Восточном фронте.
Генеральская форма резко выделялась среди скромной штатской одежды руководителей рабочего движения и писателей. Одухотворенное лицо Вильгельма Пика, голова которого поседела в борьбе с фашизмом и войной, виднелось рядом с молодыми лицами Гейнца Кесслера и Макса Эмендерфера. Рядом с узким лицом издателя лейтенанта Бернта фон Кюгельгена возвышалась упрямая голова руководителя горняков из Рурской области Густава Соботтки. Антон Аккерман, профсоюзный деятель из Хемница, беседовал с обер-лейтенантами Фрицем Рейером и Эберхардом Харизиусом. Я заметил Вальтера Ульбрихта и капитана д-ра Эрнста Хадермана — друга моей юности по Гессену. Актер Густав фон Вангенгейм разговаривал с преподавателем средней школы в офицерском мундире, обер-лейтенантом Фрицем Рюккером. Вероятно, здесь, в столовой лагеря Лунево, собралось около 60–80 человек. Единственной женщиной — членом Национального комитета «Свободная Германия» была Марта Арендт из Берлина, депутат рейхстага от КПГ.
