– Значит, Витряков с Филимоновым на свободе? – вернула его в действительность госпожа Кларчук.
Выходит, что так. – Признал Сергей Михайлович. Это была неприятная правда. – Зато, Милочка, мы взяли Полянского. Вы были правы, Мила. Это все один и тот же человек. Этот самый Полянский первым обнаружил в лесу трупы. Его же крышевала ОПГ Ледового. Ему, опять же, разбил машину Бандура. Летом. Вот так, Мила. Но и это, видите ли, не все. На днях этот самый Полянский заявил о краже государственных номерных знаков личного автомобиля «Опель Кадет», 86-го года выпуска. А потом был задержан патрулем ППС.[120]Иномарка-то выявилась в розыске! Во как. И кто его вчера выпустил, из ГОМа,[121]это мы еще доподлинно, я вам обещаю, установим.
– Многовато совпадений, для честного человека.
– Да на нем клейма негде ставить! – с холодной яростью сказал Украинский.
– Он уже показал что ни будь интересное?
– Покажет, – пообещал полковник. – С ним Володя работает. Дайте, Мила, время. Володя по части развязывания языков… мастак.
– Сергей Михайлович. Если Бонасюк готов, мне необходимо уточнить фирму формального поставщика.
– Я чего и звоню, Милочка. Этого самого Полянского и вбивайте. Будет, значит, поставщиком. Он теперь от меня, я вам обещаю, далеко не ускачет. Ему Володя, если что, быстро рога обломает.
– Полянский так Полянский, – согласилась Мила. Главное, чтобы печати стояли.
– Будут стоять! – голосом Глеба Жиглова заверил Украинский.
* * *
Вася отложил в сторону договор, согласно которому коллективное малое предприятие «Тинко» принимало на себя обязательства по поставке подозрительно дешевых телевизоров «Сони Хай Блек Тринитрон» в комплекте с видеомагнитофонами той же всемирно известной марки.
– А это, что? – спросил Бонасюк, поднося к глазам бумажку в половину альбомного листа, отпечатанную в нескольких экземплярах.
– Платежное поручение, – пояснила Мила.
– Мое?
– Вы что же, реквизитов своих не узнаете?
Свои реквизиты Вася, конечно же, узнал. Вопреки угнетенному, мягко говоря, состоянию, он осознавал, что его упорно и с дьявольской последовательность затягивают в омут. В то самое по настоящему гиблое место, откуда не бывает возврата по той простой причине, что он не предусмотрен конструктивно. К безутешному горю и страху перед ответственностью за содеянное добавился мистический ужас, который наводила на Бонасюка эта женщина и двое ее подручных.
– Мое поручение? – переспросил Вась-Вась. Просто так, чтобы резину потянуть. Без какого-то особого умысла. Какие там умыслы на эшафоте.
– Ваше, Вася, ваше. А теперь, давайте, расписывайтесь в бумагах. Там где галочки карандашом проставлены. А потом можете отдыхать. На подписание кредитного договора нам с вами на послезавтра. Обед и ужин вам сюда подадут. Переночуете тоже здесь.
«А где я буду ночевать, это очень большой вопрос, – подумала Мила параллельно. – Пока этот ротозей Украинский Витрякова ловит, домой лучше не ехать. Хм… хоть в гостиницу отправляйся».
Вася еще немного помедлил. Мила протянула ему «золотую» китайскую ручку, сработанную наподобие «Паркера».
Из кухни вышел Близнец с тремя чашками на подносе. Поднос был черного цвета, как раз под стать настроению Вась-Вася. Близнец с интересом посмотрел на несчастного банщика и сказал, криво улыбаясь:
– Ваш автограф, маэстро. Вся заминка в автографе…
На глаза Бонасюку навернулись слезы. Он взял протянутую ручку и стал ставить роспись за росписью с таким видом, словно он подписывает завещание. По большому счету, именно так и обстояло дело.
Глава 16ПОИСКИ НАУГАД
5-е, суббота, до обеда
Куда же она подевалась, хотел бы я знать?! – воскликнул в сердцах Бандура, когда они с Эдиком вышли из больницы, выглядевшей не оживленнее шхуны «Мария Челесте», оставленной экипажем в Бермудском треугольнике.[122]
– Так уехала она, – сказала молодая совсем девчонка с таким большущим животом, что Андрей наверняка бы заподозрил тройню, если б мог думать о ком-то кроме Кристины. Девчонка была бледной и щуплой. Залегшие под глазами синюшные круги делали ее лицо изможденным. В больницах вообще редко кто кажется пышущим лошадиным здоровьем. Так что девчонка не была исключением, хоть и держалась молодцом. «Храбрится», мимоходом подумал Андрей. Он не припоминал ее лица. Видимо, оформилась в стационар накануне.
– Уехала? А когда?
– Вчера вечером. Сказала, домой. Вы не беспокойтесь. Что это вы такой белый? У нее все в порядке. Мы соседки, по палате. Не пропадем. Мне телевизор обещали привезти. Черно-белый, правда, но все веселее, чем в выбеленный потолок смотреть. – Девчонка протянула руку. – Я вообще-то Катя.
– Андрей, – сказал Бандура.
– Вы муж? – вот идиотский вопрос из тех, что частенько ставят любовников в дурацкое положение. Впрочем, Андрей сомневался, чтобы Вась-Вась навещал супругу в больнице. Хотя, кто эту Кристину знает?
– Брат, – буркнул он, растерянно шаря глазами по застеленной койке Кристины. В голове казенная подушечка, на тумбочке книжка Марининой с закладкой. Со вчерашнего вечера никаких изменений.
Они с Армейцем вышли на улицу. Погода стояла прекрасная. Весеннее солнышко пригревало. Но все это совсем не радовало Андрея.
– Ну и дела, – Бандура засунул в рот сигарету. – Даже не знаю, что сказать. – Ему вдруг безумно захотелось увидеть ее, чтобы крепко прижать к груди. Сделать это вчера было проще, чем высморкать нос. Сегодня же возникли проблемы. Есть такая народная поговорка: «Пока есть, убил бы, а как не станет, купил бы». Только не все в этой жизни можно купить за деньги.
– Что же делать? – спросил Андрей, обращаясь к послеобеденной улице.
– Кристина могла вернуться к мужу?
– Нет, – покачал головой Бандура. – С чего бы вдруг?
– У-у женщин своеобразная логика, брат. Я ду-думал, ты уже разобрался.
– Едем! – решил Бандура. – Только сначала на Сырец. В сауну.
Через пять минут они были на Сырце. Движение по Берлинского нельзя было назвать оживленным, это вообще тихая улица. У сауны «Линкольн» разминулся с грязно серой 24-й «Волгой». Номера на машине были милицейскими.
