нервничая.
— Никогда в жизни ни в чем не был так уверен.
Время пришло. Я подхожу со стальными нервами и открываю глаза: две синие линии смотрят мне в лицо.
— Святое дерьмо, я беременна! — я прыгаю в его объятия, когда он качает меня, — Это лучший рождественский «подарок»! — с самой большой ухмылкой на лице он глубоко целует меня, и я обхватываю его за шею.
— Можно мы расскажем всем сегодня вечером, пожалуйста? — умоляет он.
Я киваю. Семья для того и существует, чтобы праздновать хорошие времена и держать тебя за руку в худшие. Иногда это семья, в которой мы рождаемся, а иногда это семья, которую мы создаем сами. Мне повезло, что у меня есть и то, и другое, и я каждый день благодарю Господа за то, что мне выпал такой дар.
Мы возвращаемся на улицу, где все стоят вокруг елки. Прежде чем мы сделаем объявление, Лекс хочет похвастаться своими рождественскими украшениями. Он стал Кларком Грисволдом с нездоровой одержимостью иметь самые лучшие огни на улице. Все выходят на улицу, мы стоим на лужайке, пока Лекс щелкает выключателем.
Весь дом озаряется светом, и все восхищаются, как будто смотрят фейерверк на 4 июля.
Это захватывает дух.
Есть что-то в рождественских огнях, что пробуждает внутреннего ребенка в каждом из нас. Огни сияют так ярко, тепло разливается по мне, дух жив, пока мы все восхищаемся работой, которую проделал Лекс. Я поворачиваюсь и смотрю на Лекса, который несет Амелию на одной руке, а Энди — на другой. Оба они не спят, наслаждаются зрелищем и лепечут на детском языке, указывая на движущихся оленей, которых Лекс установил на нашей крыше.
Он поворачивается, чтобы посмотреть в мою сторону, и произносит слова «Я люблю тебя». Я произношу эти слова в ответ, а затем опускаю голову на его руку.
Амелия дергает меня за рукав: — Мама, смотри, — лепечет она, поворачивая мое лицо, чтобы посмотреть на огни.
Адриана подходит ко мне и крепко прижимается ко мне. Она милостиво улыбается, глядя на дом, а затем переводит взгляд на звезды над головой.
Не знаю, как я это заметила, но на земле передо мной лежит белое перо. Я тянусь вниз и поднимаю его, передавая Адриане. Она наклоняется к Энди и передает ему.
— Видишь, Энди, я же говорила тебе, что папа здесь.
Ангелы окружают нас повсюду. Иногда мы можем их видеть, а иногда нет. Если внимательно присмотреться, вокруг нас есть подсказки. Есть такие, которые живут на этой земле как дар Божий, а есть такие, которые находятся рядом, чтобы защищать нас от вреда и зла.
А еще есть мой, мой темный ангел.
Он делает все, что сказала моя мама, и еще одну вещь, о которой она не знает — он любит меня. Он подарил мне не одного, а двух наших собственных ангелов.
Говорят, что в конце каждого туннеля есть свет, но никогда не говорят, насколько он длинный. Иногда мы стоим, вглядываясь в темноту с намеком на свет, пробивающийся сквозь нее, а иногда мы стоим, вглядываясь в туннель, и нас окружает только тьма.
Все происходит по какой-то причине, хорошей или плохой. Мы никогда по-настоящему не понимаем, почему, вместо этого мы живем в мире сожалений, сосредоточившись на том, что никогда нельзя изменить — на прошлом. Иногда, когда мы теряемся в нашем нынешнем счастье, нас осеняет, что без ошибок, без сожалений мы не были бы там, где мы сейчас.
Когда-то давно я боялась темноты. Я жила в ловушке своих ошибок. Я задавалась вопросом, почему меня заставляют смотреть в темноту. Теперь я стою здесь, сильная, с пониманием того, что все, что я пережила, сделало меня такой, какая я есть сегодня. Это помогло мне понять силу и мощь любви. Это помогло мне понять, что жизнь может преподнести вам бананы, но иногда вам просто нужно преодолеть трудности и каким-то образом понять, как сделать лимонад.
В мире, в котором мы живем, всегда будет тьма, но то, как мы выживаем, измеряется любовью, которая нас окружает. Я знаю, что независимо от того, что произошло в прошлом, что произойдет в будущем, есть и будет только один человек, которому принадлежит мое сердце, один человек, чья любовь не имеет границ.
Александр Мэтью Эдвардс.
Мой муж, моя родственная душа, моя вечность.
