— Всё в порядке, — с волнением сообщает она, — я соберу.
Кто бы собрал мои осколки? С этим стаканом разбились и мои воспоминания, безмерная тоска и боль пришли на их место. Я вернулась в реальность.
Собирая осколки, мама вдруг говорит:
— Забыла тебе сказать, Лера заходила утром. Я сказала ей, что ты вышла прогуляться. Ты бы позвонила ей. Она же волнуется за тебя.
— Позвоню мам, чуть позже.
Мы с ней давно не виделись. Вернее я не хотела никого видеть. Мама рассказала ей всё. Об аварии. Об Игоре. О моем душевном состоянии. О моей болезни. И я в курсе, что Лера беспокоится за меня. Однако я пока не готова говорить с ней. Так же как и с Максом. Мой телефон разрывается от многочисленных входящих звонков, а того самого, заветного звонка — нет.
— Мам, я пойду в кабинет дедушки, ладно? — и не дождавшись ответа, неуклюже спускаюсь со стула, чтобы после исчезнуть в дедовском кабинете.
Вибрация. На телефон приходит очередное сообщение от Леры. И я бы снова отложила их в долгий ящик, не стала бы даже открывать, если бы мое внимание не привлекло содержимое письма — подруга мне прислала ссылку на какой-то сайт.
Неизвестно откуда взявшееся беспокойство обрушивается на меня совершенно неожиданно и не к месту, а сердце замирает в нехорошем предчувствии.
Раскрываю сообщение целиком, пробегаюсь по строчкам: "Тебе нужно на это взглянуть, Алекс". После, затаив дыхание, перехожу по ссылке. Страница загружается мгновенно, и передо мной предстает яркая страница "желтой" газетенки, где ядовито-красными, жирными буквами выведен кричащий заголовок статьи одной прыткой журналистки. "Под кайфом разбился предпоследний из Соколовых", — написано на всю ширину страницы. Чуть ниже слова той же журналистки: "Мой источник сообщил, что 25 числа 2019 года в районе 7–8 часов вечера в страшной аварии погиб не кто иной, как родной племянник известного архитектора страны, завидного и богатого холостяка, Соколова Игоря Константиновича. Андрей, так зовут племянника, находясь в состоянии наркотического опьянения, стал виновником страшной аварии, где пострадали и были госпитализированы в больницу два человека в тяжелом состоянии. А самого Андрея, к нашему глубочайшему огорчению, спасти не удалось…"
Двуличные твари! И… под кайфом? Серьезно? Так и хочется вцепиться в эту змею, что посмела так очернить семью Игоря. Волосы бы повыдирала этой журналистке за откровенно наглую ложь! Не был Андрей под кайфом, и не он вылетел на встречку! Интересно, кто этот источник? Откуда ему всё известно? И почему он бессовестно врет?
"Город, в котором произошла это ужасная трагедия, мой источник по неизвестной причине не стал раскрывать, — продолжаю я читать, — и наши сотрудники также не смогли докопаться до истины. Но это и не удивительно, принимая во внимание предыдущие случаи с правонарушением Андрея Соколова, вождение в нетрезвом виде, бесконечные драки в клубах и барах славного города Санкт-Петербург и последующее за этим скоропостижное закрытие дел, как уголовных, так и административных, наш глубокоуважаемый Игорь Константинович, надо полагать, позаботился о решении подобных вопросов и на сей раз. Ничто нынче не указывает на свидетельство вышеупомянутой аварии…"
Можно ли ненавидеть кого-то настолько сильно, что хочется задушить этого гада собственными руками? Точнее одну конкретную гадину!
Пролистываю ленту новостей вниз и натыкаюсь на видеоролик: "Интервью с Соколовым". Закусив нижнюю губу, включаю проигрыватель и замираю при виде родного лица. Он выглядит печальным и раздраженным, пытается пробраться сквозь толпу перегородивших ему дорогу журналистов в высокое здание офиса его фирмы.
— Без комментариев, — сохраняя спокойствие, отвечает Игорь на множество сыплющихся на него вопросов.
— Считаете ли вы произошедшее с вашим родственником злым роком, что неотрывно преследует вас и вашу семью? Ваши родители погибли в авиакатастрофе, сестра умерла от рака, а теперь вот еще одно несчастье, не боитесь ли вы за свою жизнь? — громче всех выкрикивает одна рыжая особа, растолкав коллег и совсем близко подобравшись к Игорю.
— Без комментариев, — повторяет он и, наконец выбравшись из безумной толпы, скрывается в здании.
В гневе швыряю телефон на стол и подхожу к окну. Медленно падает снег. Он успокаивает. Это всего лишь грязный, лживый мир журналистики. Игорь предупреждал об этом, как и о том, что рано или поздно приходит иммунитет на таких вот "желтых людишек". Надо учиться держать себя в руках, несмотря ни на что. Так он говорил. Но вряд ли у него самого это всегда получается. Вспомнить хотя бы нашу с ним первую встречу — иммунитетом это никак не назовешь…
"Наша с ним история закончилась, не так ли?" — спрашиваю я себя, чуть позже забравшись с ногами на подоконник и тихонько роняя слезы отчаяния.
Глава 33. Разговор.
10 января 2020.
Пятница.
Сегодня экзамен по эконометрике. Наверное, я не готова, и мне не следовало приходить в универ. Скорее всего я бы так и поступила, будь экзамен по другому предмету. Однако сегодня я пришла не сессию сдавать, а чтобы поговорить с Игорем. На экзамене-то он обязан меня слушать. Там он не сможет отвернуться от меня, или убежать, или нажать на красную кнопку с изображением телефонной трубки.
Мои ожидания разбились в пух и прах, когда он не только не взглянул на меня, но и за считанные секунды расписался рядом с "отлично". Затем просто вручил мне зачетку со словами:
— Вы свободны.
Всё. Занавес.
Сворачиваюсь в клубочек, прижимаю колени к груди, и лежу так в постели час или два, а может, и полдня. Я потеряла счет времени. Изредка меня прорывает на рыдания, затем успокаиваюсь и тихо лежу без движения. Потом опять по новому кругу: плач-рыдания и спокойствие сменяют друг друга, словно идет борьба между ними… Я не знаю, правильно ли поступаю, беспомощно валяясь в кровати и думая, что это и есть конец, что нельзя уже ничего исправить… Жалеть себя — это не выход. Нужно действовать, пробовать, но никак не сдаваться… И что я здесь сырость развожу? Разве от этого легче? Ладно, не спорю, легче. Но ведь не намного, так? Такое состояние — ложное освобождение от боли посредством слез — лишь на время дает успокаивающий эффект, который впоследствии исчезает. И зачем мне это надо? Изводить себя, если всё равно больно? Лечит время (хотя даже оно не в силах до конца унять боль), а не то, сколько ты прольешь слез. Да, слезы помогают вывести из себя то, что накипело, но это единственная их функция. Они не способны избавить нас от обиды, душевной боли, страданий, которые приглушаются лишь спустя какое-то время… Хорошо, с меня хватит. Почему я должна страдать из-за мужчины? Он это он, я это я. Мы два отдельно взятых существа, так почему мой внутренний мир, моя психика должны зависеть от него?.. Блин, что я несу? Бред… Может, не бред? Может, так и есть? Опять эта каша в голове: мысли хаотично бегают из угла в угол, сталкиваются и норовят запутать меня еще сильнее.
