или уменьшая поток воды на колеса привода… Нет, не два золотых надо требовать за такое ученое открытие, а двести!
Когда Гуря сполз с сосны, ободрав промежности и брюхо, то подскочившему к нему ученому посланнику так и сказал:
— Тайну сего валуна я открыл… За это — двести дублонов… За меньшие не отдам.
Гербертов потянулся было хватануть Гурю за жидкую бороденку и хряснуть по шее кулаком. Полоччио отвел руку тайного советника российской Императрицы, удобно подхватил за локоть замученного иудея и по тропинке поволок его в сторону уже ободранных от железа вагенбургов. Зотолкал Гурю в повозку, запер дверь. И начал лупить костяшками кулака по уху и в нос. Подлец иудей дергался, глотал кровь, но только шипел:
— Двести… золотом… И деньги — вперед…
***
Вечером Полоччио и князь Гарусов сидели у костра. Две сотни солдат стояли кругом, в полета саженей от разговорщиков, охраняли.
— Я — не уверен… — тихо ответил Полоччио на вопрос Артема Владимирыча о том, уверен ли ученый посланник италийского университета в Падуе, что ему дадут живым уйти от пределов города Кяхта, если он туда припрется с золотом.
— Вот и я не уверен, — согласился Артем Владимирыч, — что и мне, с малым моим войском, дадут от Кяхты увернуться в сторону хотя бы Байкала… Лучше этот уворот сделать сразу отсюда, вернуться по Оби вниз, до московского тракта, перезимовать хоть в городке Томске. А уж потом — рвануть за Урал, в Россию…
— А что нас обоих может прочно уверить в сохранении на плечах голов, а на повозках — золота… нашей доли золота? Ежели мы двинемся назад?
— Джузеппе… а, черт тебя забери!.. Чего нам таиться, право слово? Ведь мне известен ты как Колонелло! — повел уж совсем прямой разговор князь Гарусов. — Не отдам я тебе и малой доли того золота, серебра ш камней! То доля Государыни! Быстрее мне голову откусят, чем я от того золота откушу!
— Отдашь, майор! Ибо стоит мне вывернуться в пределах Кяхты перед проклятыми иезуитами, как тотчас о твоем мне неподчинении станет известно в Петербурге. А то, что поверят именно мне, ученому посланнику Джузеппе Полоччио, а не какому-то придуманному тобою Колонелло… ясно явно. И проведешь ты всю остатную свою жизнь в сибирских пределах, как вечно ссыльный майор! Тебе как бывшему князю никто и поклона не положит!
От торжества над ссыльным майором у Колонелло истончал и возвысился голос. За линией солдат голос Егера бухнул:
— Ну, тихо там!.. Колонелло хренов!
Джузеппе Полоччио подумал, что ослышался — не ему грубил невидимый за линией солдат майорский ближник… Нет — ему. Ему… Колонелло.
А ссыльный майор уже стянул с шеи кожаную кису, расшпилил ее и подал Колонелло прямой кусок плотной бумаги с огромной печатью красного золота.
— Честь по-нашему, поди, научен? — спросил Артем Владимирыч.
Колонелло принял лист, подвернул его под свет костра, прочел:
«Невзирая на чины и ранги, выполнить всё, что потребно по указанию Его Сиятельства, князя Гарусова! Князь Гарусов Артем Владимирыч в пределах Сибирских повелевает Моим именем!
ЕКАТЕРИНА II
Дано в Летнем дворце, Санкт-Петербург, сентября, тридцатого дня, 1762 года».
У Колонелло запершило в горле. Он взмахнул рукой, крикнул:
— Гербергов! Вина мне!
Князь повел рукой сзади себя, нашарил ковшик с водой из озера, протянул Колонелло.
— Вина на походе — нет! — рявкнул князь на Колонелло, заботясь, чтобы тот громовой голос услышали более всего солдаты, что были за линией запретного круга.
Колонелло послушно кивнул и вылакал половину ковша.
— Вот, значит, как? — удивился Колонелло, отставляя ковш. — Ложь мне, значит, писала российская Императрица? Когда давала письменное утверждение на сию экспедицию?
Артем Владимирыч уклонился от ответа, сам задал вопрос:
— Так как, Колонелло, станем планировать наши действия?
— А будут ли у нас действия — покажет завтрашний день, — укрепился голосом Колонелло. — Будет завтра мой клад определен да на поверхность вынут — тогда станем планироваться. Не будет клада — проводишь меня с войском до торной дороги на Кяхту и там — расстанемся… Прежде, конечно, поделив курганную добычу…
— Золото, я чую, в твоем кладе будет… — медленно произнес Артем Владимирыч… Мои старики — Вещун да Баальник — о том явно говорят. Доставать его, конечно, многих трудов будет стоить… А посему — тебе я, Колонелло… — князь примолчал — прятал под рубашку Благословение Императрицы, — тебе, Колонелло, от прибытков того клада я могу, согласно Законодательному Уложению империи о кладах и прочих тайнах Российской земли, подписанному Петром Великим, первым нашим Императором на этих землях… могу выделить один процент от найденного…
Колонелло выругался страшным матерным взвизгом берберского побережья Африки.
— Ну и что? — спокойно выслушал его ругань Артем Владимирыч, — ну и пусть меня лишают наследственных частей тела все крысы африканских кораблей. Крысы те далеко, а ты, Колонелло, — рядом. И карта твоя — не есть дорогой и вельми ценный и единственный экземпляр. Вот тебе копия твоей карты… Хорошо сделана? А ведь копию твоей портуланы рисовали не италийские мастера портуланций, а сибирские девки… под свечой…
Копией карты этот хитрющий и опасный князь добил Колонелло. Ученый посланник, передвигая в руках льняное полотно с явно точной копией его тайной карты, вдруг пожалел, что не послушался верного нутряного голоса, когда сей лицедей в ободранном майорском мундире валялся в его ногах и слезами исходил, чтобы Колонелло взял его в поход! А потом вспомнил свирепую рожу ныне убиенного своего повара, ежедневно, но немо, только глазами, вопрошавшего Колонелло: «Не пора ли убить?» В том смысле, что майора ссыльного убить… Надо было!..
— Мне важно, Колонелло, дабы ты со всей искрой души мне сказал правду: со мною ты будешь действовать супротив иезуитских дерзновений на наше добро? Али — против?
— А скажу: против тебя — тогда что?
— А ты бумагу Императрицы видел, Колонелло. Никто мне не помешает сейчас свистнуть Егера и пустить тебя под расстрел полубаталионом моих солдат… Как подлого изменника.
— А сам, выходит, боишься обнажить противу меня свою саблю?
— Обнажить — могу. Биться с тобой не могу, — князь поднялся. — Не ровня ты мне, по статусу крови, Колонелло. А битвы с неравными, сам знаешь, дуэльный кодекс запрещает…
Князь собрался уже вышагнуть за пределы кострового круга, когда услышал сзади тихий, но жесткий голос проигравшего италийского авантюриста:
— Пойду с тобой против иезуитов… Только оплату за то возьму…
Князь обернулся. Посмотрел на сидящего к
