Вот и замечательно.
А рядом, на лужайке, Бранд гонялся за Луки и Силли. Волчата подпускали его совсем близко, а в последний момент отпрыгивали в разные стороны, заливисто тявкая, словно смеясь над его неуклюжестью и медлительностью.
– Я вас всё равно догоню! – кричал Бранд, продолжая эту своеобразную игру в салки. – Всё равно поймаю!
Я глядела, как мальчик бежит за волчонком, вдруг пуффф – и по траве катится, запутавшись в лапах и одежде, маленький сиреневый дракончик. Совсем крошечный, чуть крупнее кошки. В азарте погони он ничего не понял, выпутался из рубашечки и попытался встать на задние лапы и бежать дальше, но шлёпнулся на все четыре и снова кувыркнулся – не получалось у него ещё бегать.
А мы смотрели на произошедшее прямо у нас на глазах чудо, замерев и уронив челюсти. Вандерик вскочил, Эйдер, наоборот, шлёпнулся на пока ещё толстую попку, Силли оглянулась, чтобы увидеть, догоняет ли её Бранд, и сама покатилась кубарем, запнувшись о собственные лапы. В кустах кто-то охнул и чертыхнулся на два голоса – всё же охрана к детям приставлена, просто на глаза не лезет.
– Сынок, – выдохнул дракон в наступившей тишине и шагнул к малышу.
– Папа, меня почему-то ноги не держат, – пожаловался Бранд и тут же был подхвачен на руки. – Ой, папа, ты такой большой почему-то стал!
– Ничего, сынок, – не скрывая слёз, выдохнул дракон. – Ты меня ещё догонишь. А может, и перегонишь.
Я опустилась с бревна на траву, обняла зелёного дракончика, тот прижался ко мне, и мы вместе любовались этой волшебной картиной – счастливый отец держит на руках сына, которого ему уже не придётся терять.
– Так рано! – выдохнул Эйдер. – Бранду же всего шесть.
– Почти семь, – поправила я. – И вы оба у вашего папы удивительные. Никаким положенным срокам не подчиняетесь.
– Он теперь с нами навсегда?
– Навсегда, – кивнула я.
И, видимо, услышав наши слова, дракон обернулся, встретился со мной взглядом и твёрдо, словно давая клятву, произнёс:
– Навсегда, любовь моя. Навсегда.
Эпилог. Возрождение.
Четырнадцать лет спустя
– Девочка! – радостно объявила повитуха. – Черноглазенькая, в папу!
После чего положила мне на руки кряхтящего, недовольного младенца, только что испустившего первый крик и готового и дальше выражать возмущение происходящим, потрясая крепко сжатыми кулачками, выпростанными из пелёнки. Я привычно прижала кроху к груди и слегка покачала, любуясь красной мордашкой и краем глаза наблюдая за тем, как повитуха заканчивает все положенные процедуры.
В этот момент хлопнула дверь, на секунду впустив гул голосов, и в спальню влетел новоявленный папаша.
– Куда раньше времени?! – возмутилась повитуха, быстро накидывая край простыни на поле своей деятельности. – Сказала же, как будет можно – позову!
Она ещё что-то ворчала, но было видно, что к такому поведению отцов уже привыкла. И возмущалась скорее для порядка. А счастливый папочка, бросив на младенца короткий восторженный взгляд, склонился над своей любимой, благодаря её за восхитительный подарок и бормоча прочие нежные глупости.
И в этот момент мне на плечо шлёпнулось что-то маленькое, но увесистое.
– Какая хорошенькая! – послышался восхищённый голос. – Но Мисси была красивее, эта какая-то красная и опухшая. Но всё равно она милашка, честно-честно!
– Ты впервые увидела Мисси спустя восемь часов после рождения, а сначала она тоже была и красная и опухшая, – открыла я великую тайну. – Как и любой новорожденный, в том числе и ты. Кстати, а что ты здесь делаешь и как сюда попала?
– А по потолку, – хихикнула пустота у меня над плечом, хитро сверкая круглыми чёрными глазками. – Как Бранд рванул сюда, так и я за ним! Я же обещала!
Да, всё верно. Литиниссия действительно обещала передвигаться ящеркой исключительно по потолку. Когда Дэрик увидел её, впервые обратившуюся, он пришёл в ужас от того, какой наша дочь стала крохотной. Хотя я ему об этом рассказывала, но одно дело слышать, и совсем другое – увидеть собственными глазами своё дитя размером с крыску, не больше.
Он тут же представил себе жуткую картину – кто-то, не глядя под ноги, случайно наступает на нашу дочь, и… едва не получил сердечный приступ. И хотя с драконами подобное не случается, по его словам, всё когда-то бывает в первый раз.
Сначала мой муж хотел вообще запретить Литти обращаться, пока её очаровательная, бледно-голубая ушастая ящерка не станет размером… хотя бы с кошку, что ли! Но тут уж я встала на сторону дочери – потому что, отлично понимала, что, обретя зверя, отказаться от него, это как слепому прозреть, посмотреть на мир, а потом завязать себе глаза. Нет уж, такого я своей дочери не пожелала бы никогда.
Против нас двоих мой дракон никогда не мог выстоять. В итоге мы сторговались, что если в виде ящерки Литти не едет у кого-нибудь на руках или плече, то самостоятельно передвигаться она может исключительно по потолку. Ну, ещё по стенам, но выше человеческого роста, чтобы кто-нибудь случайно не задел, не столкнул, не придавил, и так далее – воображение у главного имперского дознавателя всегда было отличным.
На это Литти согласилась, тем более что так было даже веселее. А уж если стать невидимой – открывается столько возможностей для разных проказ! Я смотрела на это сквозь пальцы – сама слишком рано вынужденная повзрослеть, я старалась, чтобы все мои дети – как родные, так и пасынки, а так же брат с сестрой, – как можно дольше могли оставаться детьми. Успеют ещё побыть взрослыми и серьёзными, это от них никуда не денется.
К тому же, я по себе знала, что эмоционально ящерка несколько младше своей носительницы, более озорная и ребячливая. Уж на что я вроде бы взрослая женщина за тридцать, но моя ящерка порой ведёт себя так, словно и не было этих долгих лет замужества и материнства. А поскольку моего мужа это только веселит и забавляет, взрослеть моя ящерка и дальше не собирается.
– Я имела в виду – зачем ты пришла сюда, когда никого ещё не звали полюбоваться младенцем и поздравить счастливую мамочку? – решила я всё же уточнить свой вопрос. Впрочем, и так понимала – любопытство, оно такое!
– Ой, мам, там скучно! Папа и дядя Матфес обсуждают что-то неинтересное по папиной работе, Эйдер и Луки – какой-то новый экономический план составляют. Только один Бранд так смешно бегал кругами, я думала, он тропинку в ковре протрёт, но не протёр, потому что петлял. А у меня книжка закончилась, а за новой не отойдёшь, вдруг уйду – и всё самое интересное без меня случится!
– Кимми! – послышался голос с кровати. Ага, оторвались-таки друг от друга, голубки, наворковались, вспомнили, что не одни. – Дай мою дочь!
Я с улыбкой положила племянницу на руки Силли, поцеловала сестрёнку в лоб, потрепала по сиреневым кудрям Бранда и обратилась к повитухе.
