чтобы встретить именно его. Хотя сходство, разумеется, случайно. И все же эта мимолетность прекрасна, ибо она освещает путь души во мраке к несбыточному.
Сказано было красиво, но совершенно непонятно.
— И давно вы... посвящены? — осторожно спросил я.
— Давно. Пятнадцать лет. Но на самом деле — больше. Я поняла, что буду ждать пришельца, в шестнадцать. Заявила об этом в девятнадцать. Мудрейшие дали мне проверочный срок, и через три года я подтвердила свое заявление. И вот я жду. И никто не нарушает моего уединения.
— Вам не скучно одной? — спросил я и сам удивился пошловатости оттенка собственного голоса.
— Как может быть скучно той, которая ждет? Я работаю, мои ткани вывозят в далекие города... И к тому же здесь недалеко живет еще одна Посвященная. Мы навещаем друг друга, говорим о своих предчувствиях, читаем стихи. Даже развлекаемся. Вот, поглядите...
Мы обошли дом. На рыжем газоне перед окном стояли какие-то странные фигуры из лилового камня.
— Это наши фантазии, — показала она тонкой белой рукой, и ее жест был таким изысканно-томно-нежным, что мне страшно захотелось передразнить ее. — Так мы с Лиалой думаем о тех, кого ждем. Все наше ожидание мы вкладываем в эти линии и изгибы. Не правда ли, поэтично? И цвет... О, цвет камня — это так много значит...
Она говорила еще что-то об их совместном творчестве, но я не слушал. Дело в том, что у подножия одной из фантазий я обнаружил надпись. И надпись эта меня ошеломила. Моя левая рука на всякий случай еще раз пробежалась в кармане по клавишам транслейтера. Транслейтер не врал. Это слово действительно было моим именем.
Я мечтал об одном — скрыться и запросить транслейтер, что все это значит. Однако моя собеседница продолжала толковать о возвышенном, и я, помнится, даже удивился, что сперва принял ее сгоряча за красавицу. Когда женщина столько говорит, вся ее красота, ребятишки, исчезает бесследно, вы уж мне поверьте. Когда она замолкала — да, ею можно было любоваться,..
— А ваша подруга... Посвященная она... давно? — некстати спросил я.
— Лиала? О, она давно посвящена, и в ее жизни были странные события, укрепившие ее веру.
И Посвященная опять заговорила о предчувствиях, ожиданиях и томлениях. Расспросить ее о странных событиях я не мог — да и что это могли быть за события? При потрясающей чувствительности этих женщин их могли на всю жизнь впечатлить кошмарный сон или явление паука на рукаве платья.
Словом, все эти нежности ценности не представляли, и следовало поскорее исчезнуть, чтобы через некоторое время при надобности опять появиться и продолжить разговор на правах хоть и случайного, но старого знакомого. Разумеется, в том случае, если мне удастся собрать достаточно информации о Посвященных.
Я заторопился. Все же на прощание у меня хватило галантности спросить, как зовут мою очаровательную собеседницу. Ее звали Эйола.
Первым делом, выйдя на дорогу, ведущую к городку, я запросил транслейтер, свойственно ли данному языку такое звукосочетание, как «Артем». И транслейтер отрапортовал, что не свойственно.
Дорога была пустынна. Надо полагать, что до города я добрался незамеченным.
И, как ни странно, первым делом выяснил, что такое Посвященные.
Я набрел на городской либрарий. Это что-то вроде библиотеки, только в комплексе с мастерскими для ваяния и музыкальными кабинетами. Я бы проскочил мимо, но меня остановили двое мужчин в расцвете лет и сказали, что сегодня их посетило в либрарии душевное просветление — они прочли изумительные стихи, очаровательно гармонировавшие с цветом листа, на котором написаны. И любезно сообщили название зала, где эти стихи висят на стенке.
Через этот зал я попал в другой, где собрана информация насчет общественной жизни и порядка.
Ну, что касается Посвященных... У них, ребята, есть такая организация, которая ведает всеобщим семейным счастьем. Свадьба там — это праздник для всего города. Каждый житель обязан иметь семью и потомство. Если он лет этак до двадцати пяти не навесил на себя эту обузу, то дальше его судьбой занимается местное отделение этой организации. Ему подыскивают подходящую партнершу, ей — партнера, проводят разъяснительную работу, если надо — устраивают архиромантические свидания на берегу прелестного озера и под восхитительной луной. Читая об этом, я за живот брался со смеху, представляя, как бы меня эта организация обрабатывала.
Ну, а с Эйолой дело обстояло так. Женщина, не желающая вступать в брак, могла прийти и заявить примерно следующее — мол, было ей видение прекрасного пришельца, и она хочет всю жизнь его ожидать. Ей дают проверочный срок, и если она настаивает на своем решении, ее оставляют в покое. Иногда такие Посвященные отказываются от ожидания и выходят замуж, но очень редко. О том, дождалась ли хоть одна своего пришельца, информации в либрарии не было. Еще я узнал, что все к ним относятся с величайшим уважением, ибо они воплощают тайное стремление каждого всю жизнь мечтать о недоступном идеале.
Меня вся эта петрушка откровенно развеселила, и я даже решил — если ко мне, обратив внимание на мой брачный возраст, начнут здесь приставать насчет женитьбы, я тоже объявлю себя Посвященным! Буду первым мужиком в этом сословии и тем прославлюсь на всю планету.
Информация о Посвященных была первой, на которую я напоролся. Потом я занялся делом. Пустился, так сказать, в исторические изыскания. Попутно поглядел, не выплывет ли где Приют Небесных Детей. А заметил вот что — информация обо всем, что делалось больше сорока лет назад, отсутствует совершенно. То есть стихи имелись за последние шестьсот лет, кажется, решительно все, и картинок, изображавших милые девичьи личики тысячелетней давности, я тоже обнаружил прорву, но ничего технического, ничего социального в этом странном либрарии не было. Правда, нечто в историческом жанре я нашел — сборник легенд об основании города и каких-то его покровителях, живущих в глубине озера. И ничего больше. Как будто чья-то решительная рука взяла и отрубила все прошлое.
Смотритель, глядя на мои штудии, что-то забеспокоился, и я понял, что на сегодня хватит.
Выйдя из либрария, я поразился — дневная жара уже спала, и на улицах городка было полно молодежи. Юноши и девушки, одетые в невообразимо изящные наряды, танцевали на площадках, а люди постарше прогуливались в парках и, к моему ужасу, пели хором, втягивая в круг всех мимо идущих.
Между деревьями был натянут кусок ткани, а на нем надпись: «Вас ожидает час воспоминаний о прекрасном и удивительном!» И указание, как найти
