– Мы вам не враги, – сказал чернокожий великан.
Не очень дружеская реплика от солдата, целящегося тебе меж глаз.
– Это вы! Вы привели сюда шайтанов! – ответил я.
«Вы убили Хека!» – добавил я мысленно.
Хотелось свести счеты с каждым, кто покусился на нашу жизнь, подвести итог и поставить жирную точку в конце всей этой истории.
– У нас были на то причины. И вы об этом знаете, – ответила китаянка.
Оружие Триггера. «Иерихон» стало нашим проклятьем, как принесенный в дом саркофаг с мертвецом внутри.
Мы продолжали смотреть друг на друга через прицелы, солдаты переминались с ноги на ногу, готовые броситься по первому же выстрелу в укрытия. Так прошло несколько минут. Подвести итог оказалось слишком сложно. Много двойственности. Много причин и аргументов. У каждого своя правда, и у каждого она весит невыносимо много.
Вдруг из-за спины чужаков показалась фигура, выползшая из завалов северной части ангара.
– Это она!
– Это она!
Закричали солдаты и тут же бросили всякие попытки потягаться с чужаками, потому что к нам подбиралось чудовище гораздо страшнее.
Я взял ее в прицел с остальными и пристально разглядывал, пытаясь предугадать ее намерения. Она не человек. Она не зверь. Она истинный дьявол. Резню, что она учинила здесь голыми руками, неспособен претворить в жизнь ни один из шайтанов. Она нечто большее.
Но вдруг я понял, что она хромает. Придерживает у груди правую руку, как если бы та была сильно повреждена, возможно, даже сломана. И тут мне стало раскрываться все остальное. Она больше не совершала гигантские прыжки, не пыталась разодрать глотки солдатам, не вырывала их сердца одной лишь силой рук. Она стала уязвимым и даже ослабленным существом. Тенью той сущности, что прибыла из ада.
Она встала плечом к плечу со своими бойцами, и только теперь я понял, что у них одинаковые экипировки. Я и забыл, что она такой же Харис, как и мы. Разница лишь в том, что она покрыта коричневой засохшей кашицей из останков людей, как если бы окунулась в кровавую ванну.
Но в глазах я больше не видел ни голода, ни ярости. В них была лишь пустота. Очень тяжелая и мрачная.
Мы смотрели друг на друга несколько минут. Мы на нее – через прицелы. Она же даже не желала брать ружье в руки и была абсолютно открыта.
Китаянка протянула ей смоченный бинт. Она взяла, долго смотрела на него озадаченно, а потом медленно утерла лицо. Ее взгляд снова задержался на грязной материи, как если бы она с трудом верила в то, что только что стерла с лица целый литр крови.
Но вот я смог увидеть ее лицо. Оно изменилось с того момента, когда я увидел ее впервые. В бункере. На фоне умирающего Хека.
Она сломалась.
Она более не была охвачена гневом.
Она больше не представляла угрозы.
И я опустил автомат.
– Амир! – тут же злобно бросил Джамаль.
– Опусти!
– Но командир!
– Приказываю опустить оружие! – повторил я громко.
Нехотя солдаты один за другим опускали автоматы, но держали пальцы на крючках.
И тогда она сделала шаг ко мне. Потом второй. Потом еще один. Солдаты занервничали, снова стали переступать с ноги на ногу, готовые броситься на демона в любой момент.
Я же благосклонно приглашал ее на свою половину территории.
Она остановилась всего в полуметре от меня. Такая живая. Настоящая. Совсем не такая, как была на экране монитора. Она была человеком. Не знаю, как ей удавалось прятать в себе это чудовище, но сейчас она была одной из нас. Я знал это. Чувствовал.
Ее голубые глаза смотрели мне прямо в душу, как будто могли прочитать мои мысли, мои намерения… мою боль…
А потом она заговорила.
– Мне кажется, я отобрала у тебя что-то очень дорогое.
Ее хриплый голос прозвучал так неожиданно. Наверное я до сих пор не мог осознать ее двуличие. Шайтаны не говорят, они лишь рычат и сипят. Она же казалась совершенно нормальным человеком. Необычным, конечно. Но недалеким от меня.
Я тяжело кивнул.
Прощальная улыбка Хека, которая в наш последний момент еще не была прощальной, предстала перед глазами, как если бы он стоял здесь сейчас.
– Мне очень жаль, – сказала она чуть громче.
А потом закашляла, нахмурилась. Я понял, что у нее сломана рука. Она чувствует боль.
– Видимо, и мы отобрали у тебя не мало, – ответил я.
И окинул взором разрушенный ангар – результат ее мести.
– «Иерихон» мог убить нас.
– А я думал, что он может нас спасти.
– Командир! Она атаковала базу! Она со своими бойцами истребили всех в Нойштадте! – крикнул Хатха.
– Ей нельзя верить, Амир! – добавил хрипящий Корвин, которого мы вытащили из заваленного Стража. – Триггер всегда предупреждал об опасности с ее стороны!
Мне кажется, я никогда по-настоящему не был товарищем своим солдатам. Мы слишком разные. Они пугливы. Я безрассуден. И все же мой приказ был для них отныне единственным верным.
– Здравствуй, Корвин, – тихо произнесла она.
Поприветствовала так устало, как изнуренная мать – взбалмошного сына.
Корвин в ответ наставил на нее дуло автомата.
– Отставить огонь, Корвин! – я повторил приказ.
– Да пошел ты! Ты мне никто!
– Он твой командир! – заступился Джамаль.
– Никто из вас мне не начальник! Я всегда служил и буду служить Желяве!
– Желява давно сдохла, придурок! Все, что осталось от ее Генералитета… ну… это … в общем, она его съела! – ответил блондин с иероглифом на лбу, указывая пальцем на ту, что они звали Тесс.
– Опусти, автомат, солдат! – теперь уже крикнул другой солдат.
– Видишь, Амир? Видишь? Об этом Триггер и предупреждал! Этим она опасна! Она вводит вас в заблуждение. Не всех сразу! Постепенно! Обрабатывает мозги, натравливает вас одного на другого, а потом сталкивает лбами, как сегодня! Тебе было мало жертв?
– Эти жертвы – результат страха твоего Полковника, не желающего признавать свою отсталость! – огрызнулась Тесс. – Он хотел убить нас! Всех до единого! А чем мы хуже него?
– Тем, что заражены!
Кричащая правда Корвина вознеслась к потолку ангара, отразилась от поверхностей стен, размножилась эхом через груды валунов. Она призывала устрашиться, но почему-то прозвучала неубедительно.
– Вирус в твоей крови… ты опасна для нас? – спросил я.
Она ответила не сразу.
– Да. Моя кровь опасна для тебя.
– Но ты не хочешь меня убить. Почему?
