Волнуясь, Маша ткнула ключом в замочную скважину. Ключ не подходил!
— Не шугайся, — сказал Боинг, — переверни. Маша вставила ключ по-другому, и замок отперся с тихим щелчком. Боинг повернул штурвальчик, похожий на большой водопроводный кран. Было слышно, как за дверью что-то сдвигается, — наверное, четыре каленые сувальды.
Искатели приключений вошли в темноту подва-1а. Маша включила фонарик и заперла за собой дверь. Мальчишки бросились обстукивать стены, а она зажгла свечку и медленно понесла живой огонек вдоль стены. Идти приходилось короткими шажками, останавливаясь, потому что при движении огонек начинал дрожать. Ей было нужно ровное пламя, чтобы не пропустить сквознячок из щели.
Ушедшие вперед Петька с Боингом стучали и сдавленными голосами спорили, звучит ли этот камень так же, как другие.
— Тебе медведь на ухо наступил, а у меня абсолютный слух! Меня мать хотела в музыкальную школу отдать на скрипку, — хвастался Петька.
— А чего ж не пошел? — басил Боинг. — Сейчас бы скрипел!
Подвал был огромным. Он повторял под землей контуры особняка, похожего на букву «П» с толстыми и коротенькими ножками. Шагов через сто огонек Машиной свечки мигнул и наклонился к стене.
— Есть! — прошептала Маша.
Петьку и Боинга она не звала. Сама, тыкая в шел и спичкой, нашла в стене четыре камня, не схваченные цементом. Они лежали один на другом, верхний был Маше по грудь.
Подбежали мальчишки:
— Чего стоишь? Нашла?!
Петька поелозил носом по камням и с видом знатока подтвердил:
— Они!
Маша полезла в сумку за своей железкой, чтобы выковыривать камни, но Боинг оттеснил ее и просто налег на верхний плечом. Камень ушел в стену и там провалился.
Лягнув Боинга, Петька сунулся к дыре с фонариком. Ему хотелось первому найти скелет в кандалах. Боинг не стал терпеть и оттащил Петьку за штаны. Пока мальчишки возились, Маша посветила в дыру. Как она и ожидала, там был тоннель — шахтеры называют их штреками. На стенах остались насечки от инструментов, которыми вырубали камни. Маша пожалела, что не догадалась надеть джинсы. Когда на тебе короткое платье, в таких местах приходится пускать мальчишек вперед.
Петька с Боингом выламывали друг другу руки, краснея и начиная заводиться всерьез.
— Я, конечно, могу подождать... — начала Маша.
И тут в подвале вспыхнул свет!
— Быстро! — Она подтолкнула к дыре замешкавшегося Петьку. Тот юркнул рыбкой, упал и заохал.
За ним в дыру ввинтился Боинг. Маша не глядя побросала вслед ему школьные сумки Из дыры доносилась возня и сдавленная ругань — кажется, Боинг придавил не успевшего встать Петьку.
— Хватит вам! Дайте кто-нибудь руку! — шепнула Маша этим клоунам. Да, с Наташкой было бы в сто раз спокойнее!
— Как видите, успели. Ни щепочки! — слышался и из-за угла голос директора. — Желаете осмотреть?
Маша огляделась перед тем, как нырнуть в дыру. На полу еще горела забытая свечка. Пламени почти не было видно в электрическом свете. Она схватила огарок за верхнюю, размякшую от огня часть, обожглась и...
— Желаю — ответил пожарный. Сейчас он выйдет из-за угла!
...и, фыркая от боли, сунула огарок в карман. По пальцам тек расплавленный стеарин. Как отстирывать его с платья?
— Че ты телишься?! — Боинг протягивал ей руку.
Маша кинулась в дыру и упала на широкую грудь второгодника.
Глава VI. В ЛОГОВЕ БЕЛОГО РЕАЛИСТА
Из подвала слышались шаги. Стряхнув с себя Машу, Боинг схватил камень, крякнул и задвинул на место. Стало темно. Петька повжикал «молниями» сумки, повозился и включил фонарик. Камень встал ровно — с той стороны, из подвала, его не отличат от сотен других. Маша подумала,
что, когда миллионщик в последний раз уходил этим штреком к морю, он точно так же закрыл дыру камнем. После него вход в катакомбы нашел только Евгень Евгеньич лет через сто. Если с ними что-то случится — с Машей, Петькой и Боингом... Да нет, ерунда! У нее нитки.
Петька приник ухом к щели:
— Идут!
Видно, у него на самом деле был музыкальный слух, потому что Маша, прислонившись к щели, совсем ничего не услышала. Потом вдруг пожарный сказал совсем рядом:
— Это что, парафин?
Со свечки накапало, поняла Маша.
— Стеарин, — уточнил голос завхоза.
— Разведение открытого огня в неприспособленных помещениях! — въедливо заметил пожарный.
— Ну что вы! Это сто лет назад накапали, когда жили при свечах, — сказал директор и шаркнул ногой, видимо, затирая следы свечки.
— Естественно, — поддакнул Иванов. — У меня тут муха не проскочит — видали, какой замок?
— Ну-ну, — недовольно сказал пожарный, и голоса пропали.
— Чего там? — спросил Боинг. Он вертел в руках пакет с раздавленным в лепешку бутербродом.
— Дальше пошли, — Петька оторвался от щели и посветил фонариком в глубь штрека. Луч терялся в бархатной темноте. — Ты погоди бутерброд лопать. Может, еще придется делить его ниткой на двенадцать частей.
— Почему на двенадцать? — не понял Боинг.
— Нас трое, каждому запас на четыре дня, если заблудимся. А потом съедим самого толстого.
— Нет, мы съедим самого слабого, — угрожающе сказал второгодник. — Девчонки не считаются.
Петька покраснел и сжал кулаки:
— Еще посмотрим, кто тут самый слабый!
— Перестаньте. Вы что, драться пришли? — сказала Маша.
— В натуре, драться лучше на свежем воздухе, — согласился Боинг, с жалостью глядя на пострадавший бутерброд. Вздохнул и бережно спрятал его в сумку.
Маша посветила в штрек своим фонариком. Он был мощнее Петькиного: на четыре батарейки, с большой фарой. Луч пробил темноту шагов на двести, и стало видно, что там штрек раздваивается.
— «Штаны», — заметил Боинг. — Может, они потом сойдутся, а может, поведут в разные стороны. Маш, доставай свою железку, будем чертить стрелки, чтоб не заблудиться. Острием обязательно к выходу.
— Ничего мы не будем чертить, у меня нитки есть. — И Маша пошла впереди. Нитки она пока что не доставала. Зачем, если штрек прямой?
Под ногами валялись обломки ракушечника. Никто их, конечно, не убирал: шахтеры вытесывали камни нужного размера и тащили к выходу, а щебенка оставалась на полу. Штрек был широкий; до потолка Боинг достал рукой, невысоко подпрыгнув. Говорят, по этим штрекам ходили лошади с телегами.
— Скелет был бы интересней, — разочарованно заметил Петька.
