Провозвестником грядущего Великого переселения народов, хотя и удаленным от него во времени, стало нашествие племен кимвров и тевтонов. В конце II в. до н. э., некий катаклизм заставил два племенных коллектива, проживавших на территории Ютландского полуострова, покинуть по крайней мере большую часть своей территории и отправиться на юго-восток, в континентальную Европу. Сам по себе этот факт стал столь примечателен и нашел резонанс в исторической литературе лишь в силу того, что кимвры и тевтоны, чье переселение типологически мало чем отличалось от сходных переселений носителей неолитической культуры севера или культуры боевых топоров в предшествующее время, стали первыми достоверно германскими племенами, вторгнувшимися в Европу, и столкнулись с обладавшей развитой письменной культурой римской цивилизацией, в силу чего их деяния стали достоянием истории. По существу, это был первый шаг Великого переселения народов. Но ведь и экспансия викингов была завершением этой эпохи, оторванным от ее формального завершения цезурой почти в три столетия.
Большая петлеобразная траектория, оставленная кимврами и тевтонами на исторической карте материка на протяжении, по меньшей мере, 12 лет, пролегала в непосредственной близости от территорий Римской республики либо непосредственно в ее пределах и завершилась в Северной Италии двумя катастрофическими для германцев битвами.
Однако до этого варварам удалось в течение нескольких лет не только расселяться в Галлии, осваивать новые для них земли, но и благополучно нанести римлянам несколько серьезных поражений. В 113 г. до н. э., перейдя Альпы, кимвры и тевтоны впервые столкнулись с римскими легионами и нанесли им тяжелейшее поражение близ Аквилеи. По непонятным причинам они не двинулись в слабо защищенную Италию, а отправились на запад. К германцам примкнули многие галльские племена, и в течение нескольких лет римляне потерпели еще ряд поражений, в частности наиболее тяжелое — при Араузионе в 105 г. до н. э. И вновь, вопреки очевидности, германцы, проигнорировав лежавший перед ними Апеннинский полуостров, двинулись на Пиренеи. Однако, встретив там сильное противодействие местных племен, кимвры и тевтоны повернули обратно в Италию. На финальном этапе этой коллизии сам Вечный город был под угрозой, как и вся Италия. И лишь полководческий талант Гая Мария, реорганизовавшего легионы и вдохновившего их на боевые подвиги, да еще разобщенность германцев, давших разбить себя по частям, спасли Рим и позволили всемирной истории идти именно в том направлении, которое нам известно. Племена двинулись в Северную Италию разными путями: тевтоны — с запада, а кимвры — с севера. В результате при Аквах Секстиевых в 102-м и Верцеллах летом 101 г. до н. э. пришельцы были окончательно разбиты.
Уже тогда удивительное упорство и воинственность германцев, их самоотверженность и презрение к опасности стали для римлян недвусмысленным намеком на то, кому именно в недалеком будущем суждено стать их главными противниками на исторической сцене. Германские женщины, сражавшиеся в последней битве наравне с мужчинами и предпочитавшие самоубийство пленению, остались в римской литературе примером твердости характера, в дальнейшем все более и более связываемых классической традицией именно с германцами.
Следующее столкновение Рима с германцами не было связано с прорывом ими «пояса безопасности» из варварских племен, окружавших Республику с севера, В 58–51 гг. до н. э. легионы Гая Юлия Цезаря вели войны в Центральной и Северной Галлии; и римляне сами вошли в соприкосновение с германскими племенами, состоявшими в союзных отношениях с северными и северо-восточными кельтами Галлии. Известия, оставленные Цезарем о германцах, при всей их отрывочности и скудости, рисуют это общество достаточно рельефно. Отличие от кельтов в «нравах» — без сомнения, следствие стадиального разрыва. Весьма архаичное в плане материальной культуры и отличающееся скудостью ресурсов общество тем не менее обладает отчетливо выраженной воинственностью и располагает типичными институтами героического века для реализации ее потенциала. Становление власти военных вождей и процесс формирования вокруг них дружин, строгость нравов в молодежной среде, свободный характер землепользования — все это, по мнению Цезаря, является отличительной чертой именно германских племен (135; VI; 21–24).
После установления римского господства в Северной Галлии Республика, а потом и Империя оказались лицом к лицу с германской периферией. Фактически граница римских владений в Западной Европе совпала с границей кельтского и германского миров. Первый был поглощен и ассимилирован, второму предстояло за несколько грядущих веков проделать то же самое с величайшей империей древнего мира. Неуклонный рост потенциала германских племен и бурно протекавшие в их недрах процессы разложения традиционного общества создавали чрезвычайно благоприятную почву для активизации внешней деятельности племенных военно-демократических организмов. Поэтому очень быстро вектор активности изменяет свое направление на прямо противоположное. Если на рубеже эр римляне еще пытаются расширять свою территорию на западе за Рейн, к северу и востоку, то вскоре ряд мощных контрударов заставляет их прекратить подобные попытки.
В 16 г. до н. э. дружины германцев, перейдя Рейн, наносят римлянам поражение. В ответ римляне организуют ряд карательных экспедиций и в результате доходят до реки Альбы (Эльбы), однако закрепиться здесь они не смогли. В первых годах новой эры за Дунаем возник большой германский племенной союз во главе с Марободом, борьба с которым была малоуспешной.
Наиболее громким из поражений римлян был их разгром в Тевтобургском лесу. Римляне в данном случае пали жертвой как классической стратегической дезинформации, так и совершенно иных принципов тактической борьбы. Вождь союзных германцев Арминий убедил наместника Квинтилия Вара вступить в борьбу с якобы отпавшим племенем, и, когда три легиона со вспомогательными войсками (об щей численностью около 27 тыс. человек) втянулись в глубь густого лесного массива, они в течение нескольких дней были практически полностью уничтожены — по сути дела так и не вступив в регулярное сражение. Партизанская тактика хуже экипированных и совершенно незнакомых с изощренной тактикой римского боя германцев принес ла им полную победу, ибо легионеры просто не могли построиться и эффективно использовать свое оружие.
Страшное поражение, обогатившее словари латинского языка фразой Октавиана Августа «Квинтилий Вар, верни легионы!», не только вызвало шок в Риме и панические ожидания вторжения германцев в пределы Италии, но имело своим последствием перелом во всем сценарии противостояния Империи и варваров. Эта операция не стала последней попыткой закрепиться за Рейном, однако в ближайшие десятилетия Рим окончательно перешел на рейнской границе к обороне. Ни о каком продолжении агрессии в Германии не могло быть и речи. Установилось динамическое равновесие — германцы еще не имели сил для сокрушения Империи, а она уже не могла поглощать новые территории. В конце I в. до н. э., в 12 г., римляне установили контроль и над всем пространством дунайской долины. Организация пограничной области особенно энергично шла при Траяне (98-117 гг.), Адриане (117–138 гг.) и Антонине Пие (138–161 гг.). В конечном итоге Limes romanus стал военной границей, идущей от устья Рейна до Черного моря. Он делился на нижнегерманский (нижнерейнский), верхнегерманский, рецийский, подунайский, паннонский и нижнедунайский. Таким образом, Империя оформила свои северные границы, и почти повсюду они достаточно четко совпадали с границами германского суперэтноса. Двучленная система первых веков новой эры «Рим — германцы» была создана.
