Безумцы ничего не могли противопоставить сошедшей на них силе. Их численность быстро сокращалась. Кровавые Ангелы убивали противников быстрее, чем прибывали их товарищи по сумасшествию, и все же флегетонцы продолжали атаковать с тупым упрямством, невиданным даже у зверей.
Когда несколько врагов приблизились к Корбулону, жрец схватил первого из них и поднял перед собой, игнорируя других нападавших. Пока смертный царапал броню воина, плевался и захлебывался от бешенства, космодесантник посмотрел ему в глаза. Есть ли что-то знакомое в этом безумии?
Сангвинарный жрец до глубины души надеялся, что нет, поэтому заставил себя вглядеться как можно пристальнее. Прежняя личность человека полностью распалась: Корбулон держал в руке автоматона из плоти, сосуд для неистовства, и ничего более. Он изначально предполагал, что не увидит признаков Черной Ярости, и не ошибся. Возможно, исступление отчасти напоминало Красную Жажду, но лишь поверхностно.
— Нам незачем изучать тебя, — сказал жрец еретику, мысленно молясь, чтобы это оказалось правдой.
Отшвырнув помешанного, Корбулон обратил внимание на других флегетонцев, которые обступили его со всех сторон и пытались убить, полагаясь на свою ненависть и численное превосходство. Опустив руку с Зубьями Небес, воин взмахнул цепным клинком по дуге. Наземь рухнули срубленные головы с застывшими на лицах оскалами.
Жрец двинулся дальше. Сражая бесноватых на каждом шагу, он продолжал изучать их. Корбулон старался отыскать значение происходящего, но безуспешно. Возможно, смысл этой войны заключался в ее бессмысленности. Остановился космодесантник лишь после того, как на плацдарме подготовили к бою бронетехнику.
Верховный жрец подошел к передовому танку, «Хищнику» баальской модели. Прочитав его название, воин оцепенел: машина, до этого участвовавшая в операции на Паллевоне, именовалась «Флегетон». Ее окрестили в честь этой планеты, поскольку Кровавые Ангелы уже бились здесь много тысячелетий назад. Когда-то они привели Флегетон к Согласию.
Снова эта неуловимая схема. Еще одно предзнаменование.
Приближается нечто, невидимое Корбулону.
Он забрался в танк.
На заре, когда тьма сменилась грязно-коричневым светом, колонна выдвинулась к цели. Бронемашины быстро достигли позиций мордианцев, и началась атака с воздуха.
Два построения. На земле наши танки и пешие братья прорываются к осажденным Железным Гвардейцам. Мы готовимся к выброске на опорный пункт неприятеля. Роту Смерти несут в бой три «Грозовых ворона»: «Кровавый шип», «Круэнтус» и «Грааль войны». Нас тридцать; в моем отделении Квирин, последний из падших. Прежде великий реклюзиарх, он испытывал такой ужас пред Мефистоном, что добровольно отдался Черной Ярости. По мнению Корбулона, в его роке скрыта надежда для всех нас. Жрец думает, что Квирин словно бы выбрал Изъян. Я не согласен. Квирин был слаб духом и потому обречен.
Как и мы все. Наши багряные доспехи теперь черны, как и наша судьба. Мы обречены на погибель, и мы приносим погибель. В открытые боковые люки «Кровавого шипа» врывается ветер. Он пахнет дымом и кровью, в нем звучит призыв к битве. Атака может начаться в любую минуту. На правом фланге от нашей эскадрильи летят три «Громовых ястреба», в том числе «Крылья примарха» с Кастигоном на борту.
Машины мчатся на малой высоте сквозь густой дым. Профундис горит, перед его вратами стоят изменники. У них немного бронемашин: пара «Хищников», развернутых на запад, при поддержке двух «Носорогов». За ними выстроены в линию Кровавые Ученики, охраняющие какую-то груду обломков. На ней размахивает руками человек, и его пассы привлекают мое внимание. Завладевают им. Черные сети на краях поля зрения вздрагивают, мир заливает краснота. Ярость взывает к ярости. На таком расстоянии человек кажется мелким жучком, но любое его движение отзывается во мне так, словно он размером с титана. Каждый жест неизвестного — тычок стрекалом.
…вспышка……проблеск……помутнение…
Он — проповедник…
…черное……красное……черное……красное……черное…
…красное…
Нет…
…пылающие бастионы Терры, гибнущий Ангел, крики боли от немыслимой утраты…
Он — пророк.
Вокруг меня ревут воины Роты Смерти. С них сняли оковы, дали им оружие. Братья могли бы за считанные секунды разорвать «Грозового ворона» на куски, но они подчиняются мне — своему капеллану, Хранителю и товарищу, живущему в том же аду кровавых воспоминаний. Космодесантники слушают меня, поскольку мы обитаем в одной реальности. Чем ближе баталия, тем неотступнее вторгается в мой разум та древняя война. Она понемногу замещает собой битву в настоящем, которую видят перед собой другие Кровавые Ангелы, еще осиянные светом надежды.
Тот человек… Я смотрел на него лишь несколько мгновений, но все еще чувствую его силу. Орда внизу тоже ощущает ее. Вслед за жестами пророка в толпе возникают течения, особенно заметные вблизи от него — там, где он виден и слышен безумцам. Оратор прижимает ладони к груди, и люди кидаются к нему. Затем он выбрасывает руки вперед, и паства устремляется на запад. Помешанные — его марионетки; мои братья и я тоже ощущаем рывки управляющих нитей.
Но и сам пророк движется дергано, неестественно. Его самого контролируют. Он рабски исполняет чью-то волю.
— Брат-капитан… — воксирую я. Тяжело говорить с настоящим из прошлого. — Смертный проповедник — главная угроза. Устраните его.
Ответа нет.
«Кровавый шип» резко теряет высоту и петляет без видимых причин. Кроме одной — воздействия жестов пророка.
— Брат Ориас? — обращаюсь я к пилоту.
Молчание. Снова выкрикиваю его имя.
— Здесь, капеллан, — скрипучим голосом откликается Ориас и выравнивает «Грозового ворона».
Этот смертный влияет на каждого из нас. При мысли о том, что ему удастся низвергнуть Четвертую в бездну иллюзий Роты Смерти, меня охватывает ужас.
Я выхожу на связь со всей эскадрильей. Повторяю имена летчиков и Кастигона, призываю их вернуться в настоящее. Какая мрачная ирония… Мы в считанных мгновениях от катастрофы — остальные десантные корабли беспорядочно меняют курс. «Круэнтус» поворачивает в нашу сторону, Ориас уходит вверх. Столкновения с другим «Грозовым вороном» можно избежать, но он пикирует к земле и наверняка врежется в нее на полной скорости.
Кровавые Ученики стреляют по нам. Орудия «Хищников» сверкают дульными вспышками. В нашу сторону устремляются ракеты, и три неприятельских «Громовых ястреба» взмывают из-за стены Профундиса.
— Слушать меня! — приказываю я, яростью отражая натиск ярости.
Меня слушают. Бойцы обеих эскадрилий возвращаются в реальность. Десантные корабли ведут ответный огонь, уклоняясь от залпов врага. «Круэнтус» не успевает, и реактивный снаряд поражает его в правое крыло. Машина кренится под вой турбин и снижается, волоча за собой полосу дыма, но успевает выровняться.
