Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Футбольная сборная Македонии проводила домашние матчи на стадионе царя Филиппа, главная воздушная гавань страны, скромный аэропорт Петровец, носила имя императора Александра. Хайвей, ведущий из Скопье в Салоники, столицу греческой Македонии, тоже славил великого Александра, так полтора века назад в Австро-Венгрии железным дорогам в обязательном порядке присваивали имена членов габсбургской фамилии. Договоренности 2018 года развернули вектор перемен обратно. Автопуть переименован в шоссе Дружбы, хотя на дорожных указателях хулиганы замазали новое название или перечеркнули его краской. Аэропорт Скопье остался безымянным, а под памятниками императорам и царям появляются поясняющие таблички о том, что поставлены такие монументы сугубо в «историческом смысле». Все эти «извинительные» усилия выглядят вполне нелепо, хотя то, что делали прежде, загромождая историческую память памятниками, выглядело еще хуже.
Во исполнение задуманного в конце минувшего десятилетия проекта «2014» центр Скопье подвергся масштабным обновлению и перестройке. Реконструируется средневековая крепость Кале, через реку Вардар переброшена дополнительная пара снабженных 57 историческими скульптурами пешеходных мостов, на набережной появились помимо прочих вычурных зданий античного вида Музей археологии и византийских пропорций Музей македонской борьбы за государственность и независимость. Правительственный комплекс, выстроенный полвека назад в стиле социалистического функционализма, обшили плитами под мрамор. Получился неоклассический фасад, с дорическими колоннами и портиком, с античными фигурами на фронтоне. На всю эту красоту взирают изваяния героев прошлого и настоящего. Памятников в центре Скопье не пять и не 25, а вот именно что 125: есть парные, есть групповые, одни скульптуры стоят в рядок, другие полукругом, иные сидят в креслах, за столами или на тронах либо изображены в динамических порывах, прочие статичны. А кое-какие образуют настоящие исторические картины из бронзы.
Такого количества застывших в камне и металле человеческих фигур нет ни в Петродворце, ни в Версале. На одной только центральной площади Скопье я насчитал дюжину самостоятельных памятников, посвященных выдающимся личностям всех эпох. Для одной, пусть даже просторной, площади это ровно на 11 памятников больше, чем нужно. Избыток патриотизма отозвался немедленной народной отрыжкой — то ли от вполне уместной иронии, то ли от дурного усердия, в равной степени возможно то и другое. В одном ресторане я встретил такой перечень фирменных блюд: «Александр Македонский» (телятина категории премиум, сыр кашкавал, солонина, шампиньоны), «Царь Самуил» (тоже телятина премиум, но с мягким сыром), «Мать Тереза» (куриный стейк в кляре). Греко-македонское политическое соглашение не обязывает вносить изменения в меню.
Один памятник в центре Скопье, и неплохой, кстати, — всадник на словно бы крылатом коне, скачущий против ветра, — напоминает о Петре Карпоше, гайдуке, поднявшем в 1689 году восстание против султанской власти. Крестьянскую армию Карпоша поначалу поддержала Австрия, но на подступах к Ускопу (так называли Скопье в османский период) бунтовщиков остановили эпидемия холеры и смерть от этой болезни габсбургского генерала-итальянца Энея Сильвио Пикколомини. Народный герой остался без союзников. Карпоша схватили и посадили на кол на Каменном мосту посередине Вардара. Смотреть именно с этой точки в быструю мутную воду реки — особенно глубокомысленное занятие.
Я помню Скопье на рубеже веков: типичный для Балкан хаотичный город, едва ли не с фундаментов отстроенный после землетрясения 1963 года, выглядел бедненько и не слишком чисто, в полном соответствии с канонами позднесоциалистической архитектуры — холодные партийные здания, безликая жилая застройка, пренебрежение к уюту пространства, увлечение брутализмом. Теперь в центральных кварталах все иначе: богато и нарядно, в том смысле, какой в богатство и роскошь вкладывают в осознавшей свою ценность провинции.
Скопье. Открытка. 1937 год
«В Стефании, столице Муравии, я сошел с белградского поезда вскоре после полудня, — начинает свою короткую политико-детективную повесть Дэшил Хэммет. — Погода была отвратительная. Пока я выходил из железнодорожного вокзала, этого гранитного сарая, и садился в такси, холодный ветер хлестал мне в лицо ледяным дождем и капли стекали за воротник». Под Стефанией, «столицей самой маленькой балканской страны», вполне можно иметь в виду Скопье. Хэммет, рассказавший о смешной и трагичной балканской суете в 1928 году, на десятилетия, сам того не предполагая, предвосхитил македонскую независимость, но суть уловил точно: слабый способен выжить, учитывая интересы сильных соседей и используя их противоречия. Да и в остальном этот мастер криминальных историй, пожалуй, был прав: частному детективу из Сан-Франциско, приехавшему в балканскую тмутаракань на розыски непутевого американского аристократа, под силу устроить в такой кукольной стране госпереворот с целью превратить ее из республики в монархию.
В отличие от книжного героя, я свел первое знакомство со Скопье теплым майским вечером, прибыв в этот город на автомобиле из Софии, поскольку попасть в Македонию тогда по-иному было проблематично. Городской аэропорт (еще не принявший имя античного императора и еще не отказавшийся от него) в связи с вооруженным конфликтом НАТО и Югославии был закрыт для гражданских рейсов; международные поезда не ходили из-за наплыва беженцев из Косова и, очевидно, по высшим соображениям безопасности. «Гранитный сарай» разрушило землетрясение‐63, в частично восстановленном здании разместился городской музей, некоторые его окна до сих пор заколочены, а стрелки вокзальных часов вечно указывают на тот роковой момент — 5 часов 17 минут утра, — когда спящий город сотрясли подземные толчки. Новое ж/д здание на слоновьих бетонных ногах, под которыми приткнулись автобусные стоянки, меня тоже совсем не впечатлило. Местные жители изъяснялись почти что по-болгарски, вставляя в свою речь сербские слова и охотно откликаясь на попытки чужеземца заговорить с ними на языке бывшей метрополии.
Существование нового языка подтверждено политически: 2 августа 1944 года единогласной декларацией 60 делегатов Антифашистского собрания народного освобождения Македонии. Документ приняли одновременно с заявлением о формировании македонской республики в составе федерации южнославянских народов. Не каждый язык может похвастаться такой точной датой рождения, да еще привязанной к патриотическому дню: 2 августа считается началом Илинденского восстания македонских славян против османских поработителей.
Летнее партийно-партизанское собрание, в котором помимо делегатов-македонцев приняли участие два албанца, два турка, серб, еврей, арумын[4], а также представители македонских земель, входивших в состав Греции и Болгарии, состоялось в православном монастыре Прохора Пчиньского. Отец Прохор — лесной аскет середины XI века, знаменитый тем, что предрек царствие земное будущему императору Византии Роману IV Диогену. Легенда гласит: взойдя впоследствии на престол (особым способом, женившись на вдове предыдущего императора), Диоген отблагодарил обитавшего в пещере на горе Козьяк старца, повелев заложить в его честь храм. Предсказание отшельника не принесло императору счастья: вскоре Диоген был ослеплен политическими противниками и отправлен в изгнание.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
