– Миссис Персиваль, – любезно сказал он, отвешивая сдержанный поклон. Голос его задел какие-то доселе неведомые струны в ее душе. Сердце ее билось с перебоями. Она не могла говорить. Она едва была в состоянии думать…
И вдруг Дебора сообразила, как ужасно выглядит. Она же похожа на ободранную, мокрую кошку! О чем она только думала, показавшись перед ним в таком виде? Поля ее шляпки безнадежно обвисли, с подола платья капала вода, а руки озябли и покраснели от холода.
Волшебные нити, соединявшие их, лопнули.
Господи, какой же дурой она себя выставила, глядя на него с неприкрытым, пусть и немым обожанием! Она попятилась, подыскивая благовидный предлог, чтобы удалиться, и, споткнувшись, толкнула мисс Чалмерс.
– Прошу прощения! – испуганно воскликнула она, подхватывая хрупкую женщину, которая чуть не упала от неожиданности.
– Все в порядке, милочка, – принялась уверять ее мисс Чалмерс, но Дебора была в ужасе.
– Я такая неловкая! Умоляю вас извинить меня…
Эти слова были адресованы мистеру Алдерси. Собрав остатки достоинства, она развернулась и с размаху налетела прямо на маленький столик.
Стоявшая на нем очаровательная фарфоровая пастушка, опирающаяся на посох, покачнулась. Испуганно вскрикнув, Дебора бросилась вперед, чтобы подхватить ее. Так же поступил и мистер Алдерси.
Они поймали статуэтку одновременно. Руки их соприкоснулись. Время замерло и остановилось.
Если бы сию минуту в комнате прогремел гром и сверкнула молния, Дебора вряд ли обратила бы внимание на столь незначительное явление природы.
Длинные мужские пальцы накрыли ее руку. Ногти у него были коротко подстриженные и ухоженные, а кожа показалась ей восхитительно теплой на ощупь. Дебора медленно подняла голову и обнаружила, что он так низко склонился над ней, что она ощутила его теплое дыхание.
Глаза их встретились. Она не могла оторвать от него взгляда. Ее обуревали самые разнообразные чувства – эротичные, темные, жадные. Такого рода, о которых респектабельная вдова и помыслить не могла. И не должна была.
В его глазах цвета полуночного неба она увидела отражение собственных чувств. Он думал о том же!
Но самое удивительное заключалось в том, что он был практически ее ровесником.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Рука Тони накрыла ладошку миссис Персиваль, и он вдруг ощутил отчетливое и неодолимое желание больше не отпускать ее. Никогда.
Он дремал перед камином, когда до него донесся ее негромкий, музыкальный голос с восхитительным сельским акцентом. И сейчас, глядя в ее теплые, золотисто-коричневые глаза с искорками извечного женского лукавства, он впервые возблагодарил дождь за то, что тот заставил его задержаться.
Перед ним стояла не рафинированная, утонченная английская мисс. Нет, в разрезе ее глаз ощущалось нечто экзотическое, как и в капризно выпяченной нижней губке. Густые нахмуренные брови свидетельствовали о сильной воле, а в высоких скулах безошибочно угадывалась порода. Ему вдруг захотелось, чтобы она сняла промокшую шляпку и позволила полюбоваться своими волосами. Тони казалось, что они должны быть густыми, похожими на иссиня-черный блестящий шелк.
Он испытал мгновенное непреодолимое влечение, какого никогда не чувствовал раньше.
Ему захотелось отправиться с ней в постель. Сейчас же, немедленно, сию минуту. Овладеть ею прямо здесь, на ковре, если потребуется…
Марми, как он называл мисс Чалмерс, свою няню, откашлялась, возвращая его в реальность. Они с миссис Персиваль смотрели друг на друга не отводя глаз, как неразумные щенята.
Ему очень не хотелось отпускать ее, но он нашел в себе силы и убрал руку.
Она растерянно опустила глаза на фарфоровую статуэтку, словно не понимая, как она очутилась у нее в руках.
Он понимал, что она чувствует.
– Очень приятно познакомиться с вами, миссис Персиваль, – любезным тоном сказал он.
На щеках у нее появился легкий румянец, который очень ей шел. Она опустила глаза.
– Мне тоже, сэр. – Она неловко повернулась к Марми. – Простите мою неловкость.
– Вы здесь ни при чем, – поспешила уверить ее Марми, забирая фарфоровую фигурку. – Я уже давно собиралась переставить этот столик. На него не раз натыкались мои постояльцы. Пойдемте, я отведу вас в комнату, где вы сможете снять промокшую одежду и отдохнуть.
Тони с радостью предложил бы свою помощь в деле избавления ее от мокрых вещей. Словно почувствовав, в каком направлении текут его мысли, миссис Персиваль метнула в его сторону испуганный взгляд широко открытых глаз.
Еще никогда и ни к одной женщине он не испытывал такого влечения. На мгновение у него даже перехватило дыхание. А снаружи бушевала непогода, и дождевые капли с грохотом барабанили по крыше и оконным стеклам.
Но здесь, в комнате, Марми разрушила очарование. Она взяла миссис Персиваль за руку и повлекла к двери, где в ожидании дальнейших указаний переминался с ноги на ногу Роальд. Тони смотрел вслед миссис Персиваль, отметив, что она слегка, но очень женственно покачивает бедрами при ходьбе. Он знал, какую комнату выделила ей Марми. На самом верху… рядом с его собственной.
Он всегда заезжал в Дерби, когда направлялся на север, а иногда и на обратном пути. Марми была для него не только няней. Она была гувернанткой, наставницей, а позже стала и его совестью. Родители, которых он лишился в детстве, давно превратились для него в туманные воспоминания. Они приходили и уходили, когда вздумается, а Марми всегда была рядом. Она одна понимала его, как никто другой. И по праву заслужила любовь и привязанность.
Неожиданное появление миссис Персиваль внесло приятное разнообразие в ставший привычным визит.
Его охватило сексуальное томление.
Прошло уже много времени с того момента, когда он в последний раз был с женщиной. В этом смысле он ничуть не походил на своих современников, которые содержали любовниц или по ночам, тайком навещали дома терпимости. Нет, он был очень разборчив в том, кого укладывать в свою постель.
И вот теперь он хотел заняться любовью с миссис Персиваль. Очень хотел. Даже сейчас, спустя несколько минут после ее ухода, он ощущал ее незримое присутствие в комнате, ее запах, тепло её тела…
– Ведите себя прилично, лорд Тони, – ворвался в его мысли негромкий голос Марми. Обернувшись, он увидел, что она вернулась. Его нянюшка резко захлопнула за собой дверь, верный признак того, что она сердится. И вообще она очень походила на взъерошенного бойцового петуха в миниатюре.
– Я всегда слежу за своим поведением, – ровным голосом ответил он, направляясь к графину с виски на столике с горячительными напитками.
Но Марми накрыла графин рукой, заставляя Тони взглянуть ей в лицо.
