I. Положение в Греции к концу 1832 года
Внутреннее положение.
Разоренная, разделенная раздорами, терзаемая множеством внутренних врагов, бессильная, беспомощная, не верящая самой себе, без национального духа, недовольная настоящим, обеспокоенная будущим, абсолютно инертная, Греция ожидала решения своей судьбы от короля, которого великодушие союзных держав только что посадило на ее престол.
Бессилие правительства.
При его приближении хаос ненадолго прекратил свирепствовать, но искалеченное и окровавленное тело Греции уже агонизировало под тяжелейшими ударами, нанесенными ему революцией. Ее так называемое правительство, власть которого кончалась за порогом Навплии[86], не имело ни сил, ни доверия. Оно держалось исключительно на французских штыках.
Заимис, Колеттис и Метаксас.
Заимис и Метаксас[87], члены правительства и сторонники Англии, для видимости помирились с Колеттисом, но продолжали его ненавидеть до глубины души. Колеттис платил им тем же; он сожалел также о том, что, поставив на кон жизнь и благополучие 800 000 человек, не смог добиться осуществления своего любимого проекта превращения Греции в республику с тем, чтобы играть в ней роль диктатора. Все трое, мучимые совестью и охваченные ужасом при виде тех зол, которые они причинили своей родине, втайне оплакивали погибшее общество и думали об уготованной им судьбе, заставляя молчать свою горечь. Они были до такой степени жалки, что не смели обнаруживать всю глубину своего бессилия. Сенат, как угрызения совести, своими частыми протестами напоминал им с высоты скал Спеце[88] об их беззакониях и вызывал их к подножию трона для отчета в их действиях.
Французы.
Французы заняли Навплию, Аргос и крепости в Мессении[89]. Они с досадой смотрели, как Греция ускользает из их когтей. Они обвиняли Колеттиса в бесхарактерности, бездарности и даже в предательстве за то, что он не сумел отдать им свою родину, посадив на ее трон французского принца и отомстив грекам вообще, уличая их в несправедливостях и обидах и безжалостно их истребляя.
Военные.
Старый Колокотронис, удалившийся в Каритену[90] с остатками военной комиссии, с горечью упрекал Заимиса и Метаксаса в том, что они не смогли устранить препятствия, мешавшие его примирению с правительством. Дзавелас[91] и Мамурис[92] сохранили свои места и были готовы покориться королю.
Общественное спокойствие восстановлено.
