Димочка меня всегда очень популяризирует. Он придумал, что я фанат биатлона. И заставил меня им стать. В каждом репортаже с соревнований любого ранга он передает мне привет, привязывая это к ситуации на лыжне. Когда ситуация не привязывается, он просто охает и говорит: «Ай-яй-яй! Кто же так стреляет?! Если бы Александр Анатольевич видел, как ты стреляешь, он, наверное, не взял бы тебя в Театр сатиры».
Вообще он очень находчивый и темпераментный. Я с умилением посмотрел, как в финале мужской эстафеты мы наконец взяли золото и там случайно или нарочно вместо нашего гимна врубили «Патриотическую песню» Глинки. Дима бросился к микрофону, жестами потушил гимн Глинки и а капелла спел наш гимн в сопровождении хора вооруженных лыжников.
Между тем
Меня теперь часто спрашивают о моей любви к биатлону. Когда постоянно менялось руководство Федерации биатлона, мне звонили: «При вашем фанатизме, может, вы станете председателем?» Я, конечно, люблю биатлон, но не до такой же степени.
До такой же степени я люблю баскетбол и футбол. В баскетболе я доигрался до 2-го юношеского разряда. А футбол смотрю с 12 лет.
В отношении футбола я ретроград. Поиски валютных легионеров – безумие. Я понимаю, что это система общемировая и в каждой команде есть пара чернокожих футболистов, но, когда выбегает негритянская команда «Шахтер» из Донецка и комментатор обзывает игроков «горняками», возникает ощущение, что они только что из забоя и не успели вымыться.
Уверен, придет когда-то время и будет уникальный наш футбол с игроками типа моих ушедших друзей: Льва Яшина, Игоря Нетто, Эдуарда Стрельцова, Валентина Иванова – всех не перечислить.
Я дружил с Валерой Лобановским. Наш театр был на гастролях во Львове, а он в то время тренировал «Днепр». Я пошел к нему после спектакля. Их база находилась в блочном домике. Сейчас я смотрю – тренеры рисуют схемы на каких-то планшетах. А тогда я пришел в маленький, как келья, номеришко Лобановского, и вот картина: на полу, устланном газетами, стоит свеча и баночка с кисточкой, а Валера ползает на коленях и кисточкой на газете рисует схему завтрашней игры.
Сегодня над каждой звездой висит гильотина миллионных контрактов, а игра ушла. Осталась только работа, страшная работа.
Я думаю, футбол должен вернуться во дворы. Правда, дворов не существует. Мы играли в проходных дворах или пустой консервной банкой, или сшитым из тряпок мячом. Два портфеля были штангами. Так играли во всех дворах. И рождались Стрельцовы. А сейчас – «дефицит хороших стадионов».
Мы выигрываем у Андорры 6:0 и ликуем, а там в команде два бухгалтера, один пожарный и учитель, которого не отпустили, потому что у него продленные дни.
Но я думаю, что футболисты-любители из Андорры имеют огромное преимущество перед всеми профессионалами: их, очевидно, не мучают допингом.
Насчет допинга. Без допинга нечего будет смотреть! Эта статуэтка, красавица Маша Шарапова – глаз нельзя оторвать. Как без нее? Или Саша Поветкин – прекрасное русское, никогда, даже после 12 раундов, не побитое лицо… Да пусть они жрут что хотят.
Между нами
Михаил и Юлий Гусманы
В самом центре моего родного Азербайджана есть уникальные, воистину райские места – знаменитая Ширванская равнина и древний город Ширван. Мало кто знает, что старинный род Александра Анатольевича как раз из этих мест, и вплоть до Октябрьской революции, точнее, до прихода XI Красной армии в Ширван, семья Шуры носила ханскую фамилию Ширвандт, что означает «выходец из Ширвана». Предкам Александра Анатольевича, вынужденным бежать от преследований на бронепоезде, пришлось заменить букву «а» на «и» в своей аристократической фамилии. Так Шура стал Александром Анатольевичем Ширвиндтом.
