Действительно, издревле многие из среднеазиатских кочевых племен подчинялись воле представительниц слабого пола. Причем справлялись с этой ответственной ролью древние дамы совсем не плохо. Под властью легендарной царицы Томирис степняки, в частности, наголову разгромили войско повелителя многих народов Кира II, создателя великой державы персов. Отрубленную голову завоевателя кочевники бросили в кожаный бурдюк, доверху наполненный кровью, и со словами: «Напейся же вволю» — отправили этот дар на родину царя. Длительные пережитки матриархата у сарматов, видимо, породили знаменитую легенду о непобедимых амазонках. Хотя отдельно живущее племя воинственных представительниц слабого пола в реальной истории Востока пока не обнаружено, археологи часто находят среди сарматских захоронений могилы женщин-воительниц, погребенных с оружием в руках и в полной боевой выкладке.
По свидетельству Геродота, у этих народов женщины «одевались в мужское платье» и в бою «сражались наравне с мужчинами»{38}. Псевдо-Гиппократ со своей стороны сообщал: «Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики, пока они в девушках; а замуж они не выходят, пока не убьют трех неприятелей… Та, которая выходит замуж:, перестает ездить верхом, пока не появится необходимость выступить в поход. У них нет правой груди, ибо еще в раннем детстве матери их, раскалив приготовленный именно с этой целью медный инструмент, прикладывают его к правой груди и выжигают ее. Так что грудь теряет способность к росту, и вся сила и изобилие соков переходит в правую руку, и она остается свободной для нанесения ударов по противнику»{39}.
Восточноарийские племена скифов и савроматов (позже — аланов), будучи самыми близкими родственниками, очень походили друг на друга в одежде, привычках, языке и расовом типе. Античный историк Лукиан, сравнивая внешность и речь этих народов, писал: «…ибо и то и другое одинаково у алан и скифов; аланы не носят только таких длинных волос, как скифы»{130}.
Рассказывая о стреляющих всадниках, Геродот не забывает упомянуть и их соседей. В низовьях Днепра в его время живут смешанные греко-скифские племена, называющие себя ольвиополитами. К северу от них обитает племя невров, о котором ходят слухи, что все они — оборотни, умеющие превращаться в волков. Рядом с греко-скифами и неврами, на левом берегу Борисфена (Днепра) проживают людоеды, по-гречески — «андрофаги», «особое, не скифское племя». Геродот отмечает, что среди всех народов этого региона у андрофагов «самые дикие нравы. Они не знают ни судов, ни законов и являются кочевниками».
В Крыму располагались склонные к разбою и пиратству тавры, а в Кавказских горах — меоты, зависимые кузнецы и плавильщики, добывавшие железо для своих владык — скифов.
В степных пространствах между низовьями Днепра и Дона кочевали хозяева этих мест — царские скифы — «самое доблестное и многочисленное племя». По соседству с ними располагались и скифы-кочевники. На север от владений царских скифов жили меланхлены — люди, одевавшиеся в черные наряды. «За рекой Танаис, — пишет Геродот, — уже не скифские края, но первые земельные края там принадлежат савроматам». Как видим, хотя савроматы (сарматы) и не входили в состав скифского объединения племен, их близость к царственным кочевникам по обычаям, языку и внешнему виду ни у кого не вызывала сомнений. На родство данных народов намекает и легенда, рассказанная Геродотом.
Согласно ей, сарматы произошли от скифских юношей и мифических женщин-воительниц — амазонок. Якобы некогда отряд пленных амазонок греки перевозили на корабле по Черному морю. Те сумели освободиться и перебить охрану. Но, не зная матросских премудростей, не смогли управиться с непокорным судном. Волны и ветра прибили их к скифскому берегу.
Любопытные скифы, увидев амазонок, отправили к ним своих юношей, наказав жить рядом, подражать во всем, в случае нападения отходить, держа дистанцию. Амазонки, сделав несколько попыток напасть на юных скифов, наконец убедились, что те не враждебны, и привыкли к такому соседству. Затем одна девушка, отлучившись из своего племени, встретила в лесу юношу, и природа взяла свое. На следующий день они появились на прежнем месте, причем молодой человек привел друга, а амазонка пришла с подругой. Постепенно два племени стали одним.
Юные скифы принялись уговаривать подруг присоединиться к их народу, но девушки отказались, ибо мирный образ жизни тамошних женщин не подходил свирепым воительницам. Поэтому вновь образованное племя стало обитать рядом, и таким образом возник народ сарматов{38}.
Несколько слов хотелось бы сказать о реке, которую древние греки называли Танаис. Это была одна из самых важных водных артерий в геополитических представлениях людей той эпохи. Ибо именно она, по мнению многих, отделяла Европу от Азии. Традиционно историки Танаисом полагают современный Дон. Но по этому поводу существуют определенные сомнения. Часть исследователей считает, что в наибольшей степени русло древнего Танаиса напоминает нынешнее течение Северского Донца, правого притока Дона. Тем более что в междуречье Дона и Донца находится немалое число древних сарматских захоронений.
Севернее владений этих кочевников (очевидно в верховьях Дона или Донца) упоминаются рыжеволосые обладатели светло-голубых глаз будины, тоже кочевники, среди которых нашли убежище еще одни полускифы-полугреки — гелоны, строители большого деревянного города. Далее лежала безлюдная и протяженная пустыня, за которой находились угодья охотничьих племен фиссагетов и иирков. Восточнее, по Геродоту, кочевали прочие скифские племена, бежавшие от власти царских скифов и им не подчинявшиеся. После длительного перехода по еще одной каменистой пустыне можно было попасть в страну, где проживали лысые люди — аргиппеи. Их мужчины и женщины с младых лет были лишены волос, обладали «широкими подбородками и плоскими носами». «Говорят они на особом языке, а одеваются по-скифски… Скота у них немного, потому что пастбища там плохие. Каждый живет под деревом. На зиму дерево всякий раз покрывают белым войлоком, а летом оставляют без покрышки. Никто из людей их не обижает, так как они почитаются священными, и у них нет боевого оружия»{38}.
Некий полусказочный налет не мешает, тем не менее, разглядеть в данном отрывке довольно точное описание быта и внешнего облика предков монголоидных народов. Основные антропологические признаки этой расы — отсутствие волос на лице у мужчин, форма носа, широкие скулы, а равно такие этнографические подробности, как например, жизнь в войлочных юртах — отражены безукоризненно верно.
Еще восточнее, по Геродоту, проживали исседоны, за ними начинались владения почти сказочных народов и существ, в реальность которых древнегреческий историк не верит, хотя и записывает терпеливо повествования соседних племен о тамошних обитателях.
У подножия высоких гор Рипеев, согласно этим свидетельствам, располагались владения аримаспов — «богатых скотом» одноглазых кочевников. Они вели непрерывную войну со «стерегущими золото грифами»{38}. Впрочем, к широко известным африканским и южноамериканским птицам-падальщикам эти древние сторожа драгоценного металла отношения не имеют. Напротив, сами экзотические птицы были названы в свое время в честь грифов, или, как точнее будет перевести, грифонов греческой мифологии. В представлениях эллинов это были фантастические создания — полульвы-полуорлы. От царя зверей диковинный гибрид наследовал туловище, лапы и хвост, от владыки всех птиц — крылья, а иногда и клюв. Псы Зевса жили, по представлению древних, на окраине обитаемого мира и стерегли несметные богатства. «Берегись остроклювых безгласных собак Зевса, грифов» — восклицает Эсхил в «Прикованном Прометее», имея в виду, конечно же, наших героев — грифонов{76}.
