— Тогда, может быть, вы могли бы использовать премьер‑министра для поиска картины в этом огромном дворце?
— Думаю, да, — задумчиво произнес Алекс. — Проще всего — отправиться туда на экскурсию. Возможно, нам покажут скрытые достопримечательности.
— Конечно. Если мы сможем это устроить.
— Сможем. Самое главное — нам нельзя сразу забирать картину. Мы должны имитировать строго деловые отношения. В любом случае я действительно намерен обдумать важную сделку, поэтому мы должны продержаться до последней вечеринки.
— Каждую ночь. Премьер‑министр прислал мне расписание по электронной почте, — сказал он сухо. — Но я думаю, мы должны обязательно остаться на последнюю вечеринку. Четыре дня. Потом мы уедем. Легко.
Принцесса нахмурилась.
— Вы устали? — спросил Алекс.
— Да, — сказала она, вдруг почувствовав себя совершенно изнуренной.
— Вам нужно немного отдохнуть перед сегодняшним приемом.
— Что я должна делать? Здесь люди знают, что я принцесса Габриэлла. Или по крайней мере подозревают.
— Поехать со мной — ваш выбор, принцесса. Я не против небольшого скандала. Какое мне дело, если все решат, что вы моя любовница? Меня это не волнует. Совсем.
— Конечно, вы мужчина, и вас вряд ли обвинят в сексуальной распущенности.
— А для вас, думаю, эти слухи были бы в новинку.
Габриэлла почувствовала обиду.
— Возможно, я просто… осторожничаю с выбором мужчин.
— О, я в этом не сомневаюсь. Вы, как мне кажется, очень осмотрительны.
Она поморщила носик.
— Да. По причинам, которые вы должны хорошо понимать.
— Идите отдыхать. Затем наденьте маску осмотрительности и готовьтесь к вечеринке.
Глава 8
Никто так и не узнал, что Габриэлла — принцесса. Больше всего она походила на забитую тихоню. Для вечеринки она выбрала весьма сдержанный наряд: юбка‑карандаш и кремовый топ, дополненный ниткой жемчужного ожерелья. Ее золотистые волосы были распущены сзади, большие очки все так же приковывали к себе внимание окружающих.
Ее образ был исключительно деловым. И это раздражало Алекса.
Другие женщины выбрали дерзкие коктейльные платья, демонстрирующие все достоинства фигуры, сделали себе великолепные прически. И конечно, эти женщины не стояли скромно у стены. Алекс понял, что хотел бы увидеть Габриэллу без очков. Хотел бы посмотреть в ее большие карие глаза. Хотел бы любоваться ее полными губами с ярко‑красной помадой.
И пусть он никогда не будет большим ценителем искусства, но всегда останется ценителем женских форм. Поэтому он просто хотел увидеть на Габриэлле более соблазнительные наряды. Вот и все.
Принцесса ни с кем не разговаривала, внимательно изучая картины на стене. Еще более сосредоточенно она рассматривала пол, плинтуса, обои… Она, казалось, была влюблена в этот дом.
Этого можно было ожидать. Здесь была ее родина.
Он должен был об этом подумать.
Семья принцессы была родом из Италии, а он жил в Америке. Но он никогда не чувствовал себя эмигрантом. Джованни часто рассказывал ему истории о том, как он приехал в США, как он проделал путь от самого низа до самых верхов, став одним из самых успешных людей в стране. Алекс любил Италию, но он не всегда мог там бывать. Хотя, конечно, Габриэлла могла приехать на Исоло Д’Оро, но ей было бы очень сложно здесь, ведь ее семью изгнали.
— Алессандро Ди Сионе, верно?
Алекс повернулся и увидел красивую блондинку, смотрящую на него ярко‑голубыми глазами. Самоуверенная, надменная… да, типичная легкомысленная пустышка. Но ему все же было бы интересно увидеть ее без одежды.
Мгновение Алекс изучал красавицу. Он был уверен в своей оценке размера ее груди: третий. А сквозь прозрачный бюстгальтер мог рассмотреть даже цвет ее сосков.
— Меня зовут Саманта, — сказала девушка. — Я слежу за вашими бизнес‑подвигами с большим интересом.
— В самом деле? Возможно, вы могли бы рассказать мне об этих… подвигах. Я не так интересен себе, как окружающим.
Она звонко засмеялась:
— Я не знала, что вы шутник. По слухам, вы грозный и мрачный тип.
— У‑у‑у.
Девушка снова засмеялась.
Алекс бросил напряженный взгляд через комнату на Габриэллу, которая с большим интересом наблюдала за оживленным разговором между ним и Самантой. Принцесса замерла в напряженной позе.
Он не мог догадаться, о чем она думает. С Габриэллой было связано много вопросов без ответов.
— Действительно, мы должны провести вместе больше времени, чтобы узнать друг друга лучше, — промурлыкала Саманта, выгибаясь, как очень капризная кошка.
— Что именно привело вас на вечеринку? — спросил Алекс. Его не волновало, что она ответила. Он был слишком занят наблюдением за Габриэллой и совершенно не обращал внимания на изысканный флирт Саманты.
Странно, ведь в других обстоятельствах он с легкостью закрутил бы с этой красоткой интрижку. Но не сейчас. Возможно, маленькая ведьмочка в очках наложила на него заклятие. Он печально улыбнулся, смутно сознавая, что Саманта, вероятно, приняла эту улыбку на свой счет. Но, конечно, она предназначалась Габриэлле.
Габриэлла открывалась ему постепенно, и он хотел бы разгадать ее.
Он встретился с ней взглядом, заметив, как она смущена.
Внезапно принцесса выбежала из зала.
— Извините, — сказал он Саманте. — Мне очень жаль. Мне надо идти.
Алекс поставил стакан на стол и направился за Габриэллой. Увидев ее в дальнем конце коридора, пошел туда же. Может быть, она просто направилась в туалетную комнату.
Алекс начал догадываться, что ошибся: она вовсе не скучная.
Но сейчас он был зол на нее. И с каждым шагом злость лишь усиливалась. Потому что он был Алессандро Ди Сионе. Он не из тех, кто преследует женщин в пустых коридорах. С другой стороны, он и за старинными картинами не охотился. Вообще, эта неделя была полна странных и необъяснимых событий.
Принцесса направилась в сад. Алекс молча шел за ней в темноте по гравийной дорожке. Интересно, знала ли она, куда держит путь, или просто шла куда глаза глядят, повинуясь безудержному инстинкту?
Габриэлла была соткана из противоречий.
Спокойная, но временами довольно взбалмошная и эксцентричная, рассудочная, но… чувственная, импульсивная. Ей нравились тактильные ощущения. Визуальные удовольствия.
Тропинка завернула на поляну, окруженную живой изгородью. В центре стояла каменная скамейка, и Алекс представил, что вокруг много цветов. Но было темно, поэтому он ничего не видел… кроме нее.
