– Знакомая история. Лица ты тоже не видела, я угадала?
– Да. Сначала я хотела свести татуировки или сделать новые – поверх старых, но странное дело – оказалось, что с дурацкими наколками на теле я стала зарабатывать больше, чем без них.
– По-моему, большинство мужиков – больные на всю голову и, соответственно, предпочитают больных на всю голову баб. Вот почему. – Лорел поежилась.
– Может быть, наколки заставляют меня помнить, кто я на самом деле.
– Затем поступил еще один звонок. Пригласили обслужить мистера Вроблески. Аким все устроил и привез меня сюда. В это время Вроблески, очевидно, еще не знал о татуировках. Ну, мы начали делать то и это, я полностью разделась, он поставил меня раком и начал драть. Тут он, конечно, должен был заметить наколки – прямо у него под носом – но, похоже, отвлекся или сразу не рассмотрел как следует. А потом вдруг как что-то увидел! – не знаю, что именно, по сей день не знаю – и конкретно взвился. Крышу сорвало на хер. Я аж испугалась, что прибьет на месте. Не прибил. Но и обратно не отпустил.
– Несколько месяцев. Здесь трудно следить за временем, знаешь ли. Я у него типа доверенное лицо. Теперь хоть не одна буду.
– Чего не знаю, того не знаю. Честно. По крайней мере, вроде не спешит.
– Убрать нас – стопроцентно один из вариантов. Надо бы предложить ему что-то еще.
9. Припугнул
Зак Уэбстер продолжал жить как прежде. А что еще прикажете делать? События прошлого вечера оставили странное ощущение, однако определить их место на общей шкале странностей он затруднялся. С одной стороны, происшедшее казалось случайной отрыжкой большого города; с другой, если подумать, случайного в нем было мало, скорее наоборот – нечто зловеще-определенное, так как затронуло его лично и «Утопиум».
Прошло несколько дней. Зак продал комплект карт Перу восемнадцатого века, поговорил по телефону с Рэем Маккинли, ни словом, впрочем, не обмолвившись о татуированной женщине. Он не знал, что говорить, да и стал бы Рэй слушать? Зак отбывал рабочее время, во вселенной случайных явлений понемногу устанавливался привычный порядок. Это всегда к лучшему, не так ли? А нового нарушения порядка вам не угодно?
Тянулся очередной бесконечный вечер, и опять почти подошло время закрытия, как вдруг Зак увидел через витрину припаркованный поблизости помятый «Кадиллак» цвета «синий металлик». Сердце ухнуло вниз. Зак почувствовал себя обманутым, пойманным в ловушку и – непонятно почему – возмущенным. Он смерил улицу взглядом в обоих направлениях, отчасти ожидая повторения истории, надеясь, что появится, покажет свою наготу какая-нибудь еще татуированная женщина. Ан нет, улица была совершенно пуста.
Из «Кадиллака» вылез водитель, небрежно прошелся вдоль тротуара, бросил беглый взгляд на «Утопиум» и ввалился внутрь. Зак робко поприветствовал его кивком, но поначалу посетитель не удостоил вниманием ни Зака, ни магазинный товар. Он неторопливо, целеустремленно обошел помещение, заглянул в запасник, словно проверял, есть ли черный выход, подвальный люк или вооруженная охрана. Зак предположил, что визитер ищет, где спрятаться. Сам того не ожидая, он глуповато промямлил: «Что вам угодно?»
Посетитель после долгой паузы спросил:
– Как торговля?
Билли Мур задал вопрос с неподдельным интересом, отчего Зак встревожился еще больше.
– Бывало и лучше, – искренне признался он.
– Ага. Всегда хочется, чтобы дела шли лучше.
Говорящий посмотрел на Зака с сочувствием, которое в равной степени можно было принять за презрение. Странный посетитель не был похож на человека, питающего уважение к торговой челяди.
– И кто только покупает такое дерьмо? – поинтересовался Билли.
– Люди, которым такое дерьмо нравится, – парировал Зак с легкой обидой в голосе.
Билли Мур медленно покивал, взвешивая сказанное, и, когда до него дошел смысл, вдруг спросил: «Ты здесь один?»
Заку захотелось крикнуть: «Нет, нет, в подвале сидит отряд самураев, у них чешутся руки устроить драку или разнять драчунов», однако на самом деле он сказал:
– На данный момент, да.
– Это хорошо. У меня для тебя есть намек.
– Кто вы такой?
– Без разницы. Да и с какой стати я бы стал тебе говорить? Намек вот какой: прошлой ночью ты видел женщину, татуировки, «Кадиллак», меня…
– Да-да?
– Короче – ты их не видел.
– Хорошо-хорошо, намек понял.
– Только есть одна загвоздка. Намек не устный. Я пришел тебя припугнуть. Ты как, уже испугался?
– Мне не по себе.
– Это не то же самое.
– Ну хорошо, предположим, испугался, – сказал Зак, но в его манере все еще сквозил оттенок дерзости, предполагающий, что запугать его все-таки не так легко.
– Этого мало. Я должен удостовериться.
– Каким образом?
– Я вынужден сделать тебе больно. Ничего личного.
– Не лучше ли причинить боль душевную?
– Пытаешься острить?
– Немножко. Стараюсь, знаете ли, сломать лед.
– Раз ты еще шутишь, значит, ни капли не испугался. Так?
Зак понял, что влип.
– И что вы конкретно намерены делать?
– Ну-у… сломать тебе что-нибудь.
– Да, это будет очень больно, – согласился Зак.
– На лице, например. Нос, зубы, челюсть – да что угодно.
Зак лихорадочно провел инвентаризацию собственной физиономии. Любая часть выглядела бесконечно хрупкой, тонкой, хлипкой, как античные карты.
– Нет, правда, я ничего не видел, – быстро проговорил он. – А если и видел, то не понял что. И уж точно никому не расскажу. Тут и рассказывать нечего. Мне теперь по-настоящему страшно.
– Уже лучше.
– Не лучше – дальше некуда. – Зак пытался говорить твердо, уверенно и убедительно, одновременно терзаясь мыслью: а не лучше ли было взять жалобный тон. – Вам вовсе необязательно делать мне больно. Я понял ваш намек. Идите себе на хер, идите.
Слетевшие с языка слова самого Зака застали врасплох, однако Билли Мур совершенно не удивился. Оба сразу почувствовали: разговор повернул не в ту сторону.
– Ты посылаешь меня на хер?
– Исключительно фигурально, – сказал Зак и тут же опять пожалел.
Билли Мур встал между ним и входной дверью в магазин. Зак не мог ни проскочить мимо, ни спрятаться в подсобке – Билли заранее убедился, что из нее нет выхода. Не видя других возможностей, Зак мысленно приготовился к драке. Ему приходилось участвовать в кулачных боях, и – будь на то его воля – он ни за что не стал бы ввязываться в еще один. Однако просить и умолять он тоже не собирался, поэтому решил, если получится, дать сдачи.
