А рыба так и плещет, и лысухаНет-нет нырнёт. О, это перед бурей!
А Брянцев такое уж не пропустит, обязательно спросит «а что такое лысуха?» – Ну, и что тогда?
– А я бы хотела играть Берту фон Брунек – австрийскую дворянку! – мечтательно заявила одна из подружек, голубоглазая маленькая полька, но не успев закончить фразы, вскочила и шёпотом прошелестела: Девочки! Макарьев!
Леонид Фёдорович быстрой и лёгкой походкой вошёл в класс. Леонид Фёдорович Макарьев, преподаватель литературы в студии, был уже актёром в Петроградском ТЮЗе, а впоследствии стал режиссёром и драматургом. Макарьева в студии все любили, а некоторые девочки его обожали.
В общежитии студии им. Лилиной жили только девочки и, главным образом, полусироты и сироты. В студии были разные отделения: драматическое, музыкальное, танцевальное, в которое входили занятия по пластике, ритмике и характерному танцу, отдел живописи и скульптуры. Ребята, смотря по способностям, распределялись по отделениям. Дополнительно к этим занятиям были введены уроки по литературе, теории музыки, урок «музыкального слушания», уроки фехтования, хорового пения. Эти уроки были обязательны для всех отделений.
В студии было много приходящих ребят, но основой студии, так сказать, стержнем её, были девочки, жившие в общежитии. С ними больше всего занимались, на них больше всего обращали внимания.
Жили мы интересной и увлекательной жизнью. Нас не смущало, что кормили нас плохо, хотя и сытно, хлеба нам давали уже вдоволь, жарились котлеты на жиру и масле, а не на рыбьем жире. Правда, котлеты редко были мясные, больше из картофеля и капусты, но мясо часто появлялось в размельчённых кусочках в супе, даже давали сладкое без сахарина: компот, кисель, а по праздникам – пироги. Но вопрос еды в эти годы нас не занимал, мы были слишком заняты. Главное сыты, а как и чем – это ерунда. Был бы интерес в жизни! А интересов было много.
– Итак, друзья, на чём мы остановились? – спросил Леонид Фёдорович, входя в класс.
– Вы говорили, что Шиллеру в «Вильгельме Телле» удалось изобразить подлинным героем народ, – пролепетала Капа.
– А почему же он назвал пьесу «Вильгельм Телль»? – вынимая книги из портфеля, продолжал говорить Макарьев.
Ответить не успели, так как открылась дверь и появился Александр Александрович. Все встали, но что-то булькнуло внутри и покатилось к ногам. «Душа ушла в пятки, – подумала Капа, – неужели не вернётся на место?» И от этой мысли ей стало смешно.
– Ты что улыбаешься, Пугачёва? – прошептала Таня. – Это же неприлично!
Брянцев извинился перед Макарьевым, что он помешал, но попросил разрешения раздать ребятам листки для письменной работы.
– Надо торопиться, я с будущей недели приступаю к постановке вплотную.
Занятия по литературе шли в помощь к будущему спектаклю.
– Очень хорошо, Александр Александрович, – ответил Макарьев. – Шура, раздай листки!
О чём говорил Брянцев с Макарьевым, мы уже не слышали, так как все мысли были направлены на то, что в листках.
– Таня, читай громко каждый вопрос, который написан на листах, а потом уже раздавай по очереди, начинай справа, – сказал Брянцев.
Все замерли. Таня начала читать громко и внятно:
– Кто являлся действительным героем пьесы Шиллера «Вильгельм Телль»? Кто намечался после убийства императора Альбрехта на престол, в какой картине и кто именно говорил об этом? За что боролся народ в пьесе Шиллера «Вильгельм Телль»? Какова природа страны в пьесе? И почему именно Шиллер выбрал местом действия такую природу?
Голос Тани становился всё глуше, иногда она значительно взглядывала на нас.
– Когда природа помогала народу? В какой сцене и кто из действующих лиц говорит об этом? – продолжала Таня. – Кто первый из действующих лиц спросил: «Свободны мы?»
Листы быстро разбирались, и каждый исполнитель с головой уходил в заданный ему вопрос. Пьесу мы знали почти наизусть. Мы с Макарьевым тщательно её разобрали, но сейчас всё путалось в голове. Александр Александрович вышел вместе с Макарьевым.
– Девочки, а про водяную курицу нет вопроса? – сострила Шура. Но входящий Макарьев услышал вопрос.
– Охитина, ты перепутала пьесы, это у Маршака в «Кошкином доме» бежит курица с ведром, а сейчас вопросы по пьесе Шиллера.
Все засмеялись.
– Ну, думайте как следует. Я через сорок минут приду и заберу ваши листки, только отвечайте каждая без подсказки.
Как только дверь захлопнулась, началось коллективное сочинение. Все сгрудились вокруг Охитиной.
– Ну, отвечай, Шура, что мне писать?
– А что мне?
– Тише, тише, девочки, давайте все всё по порядку, тогда мы напишем быстрей.
– Девочки, пускай она идёт на место Макарьева, берёт пьесу, а мы по очереди будем задавать вопросы.
– Ладно, очень хорошо! – зашептали все и расселись всё-таки вокруг Шуры, кто на полу, кто на скамейке.
