Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Верховное командование готовилось расформировать значительное число дивизий, было приостановлено выполнение важных оборонных контрактов. Но наши мечты были грубо развеяны, когда Великобритания отвергла предложение Гитлера, а Черчилль заявил о неколебимой решимости своей страны продолжать войну. В спешке была буквально сымпровизирована операция «Морской лев»[30], и перед люфтваффе была поставлена задача завоевать превосходство в воздухе над Ла-Маншем и Ирландским морем. Наша авиация великолепно выполнила свою задачу во время блицкрига во Франции, но она создавалась в основном с расчетом на поддержку наземных операций. Вскоре стало ясно, что авиация не настолько сильна, чтобы неделями вести бои с британским воздушным флотом, оснащенным великолепным радиолокационным оборудованием, и наши потери в битве за Англию похоронили все надежды на форсирование Ла-Манша.
В это лето мне представилась прекрасная возможность изучить условия жизни во Франции и Голландии. После завершения кампании моя дивизия была переведена в район нидерландского города Бреда, где корректное, хотя и осторожное поведение германских войск произвело великолепное впечатление на голландцев. Я поселился в доме бывшего голландского офицера колониальной службы, и теперь, оглядываясь в прошлое, с благодарностью вспоминаю эти тихие недели, проведенные мной в его гостеприимной и культурной семье. Стоит лишь сожалеть о том, что офицеры гестапо и партийные функционеры вскоре возвели барьер между оккупационными войсками и гражданским населением; их жестокость и безжалостное поведение восстановили против нас многих потенциальных друзей. К сожалению, у этих функционеров напрочь отсутствовали культура и образование – основа успешной работы в чужой стране.
После нескольких недель службы в Голландии меня перевели в штаб 1-й армии в Лотарингии на должность начальника разведотдела армии. Мы расположились в древнем готическом замке в Нанси, и я был очень рад снова служить под началом моего старого командира корпуса «берлинских дней» – фельдмаршала фон Витцлебена, ныне командующего 1-й армией.
Мои обязанности требовали встреч и контактов со многими французами, занимавшими видное положение в политике или коммерции. Я встретил в них искреннее желание сотрудничать на основе объединенной Европы, построенной на принципе абсолютного равенства. Этому сотрудничеству в немалой степени способствовало лояльное отношение германских оккупационных войск. Но Гитлер никак не мог переориентировать свое мышление на проведение политики смягчения отношения к Франции. Так, например, нам запрещалось давать разрешение французским беженцам из районов к северу от Соммы вернуться домой, а вся Северная Франция и Бельгия были переданы под единое военное управление. Мы усматривали в этой мере проявление идеи создания «великой Фландрии».
Осенью 1940 года штаб 1-й армии разрабатывал планы быстрой оккупации остальной части Франции. Кроме постоянных трений с режимом Петена, планы эти были вызваны предполагавшимся наступлением через Испанию с целью завладения Гибралтаром. Но Франко не считал положение Англии безнадежным и с большим дипломатическим искусством держал Гитлера на расстоянии.
В ноябре 1940 года я провел несколько дней в Риме в качестве гостя Генуэзского полка, старинного и известного кавалерийского подразделения. Там я полностью погрузился в мирную атмосферу. Итальянские кавалерийские офицеры оказались чрезвычайно гостеприимными хозяевами и пригласили меня с собой в известную школу верховой езды в Торди-Квинто. Там они спросили меня, не пожелаю ли я взять несколько конных препятствий, и, когда я согласился, подвели мне великолепного чистопородного рысака. Мне показалось, однако, что они следили за моими приготовлениями с известной долей скептицизма. Собственно, их не следует упрекать в этом – вряд ли можно было ожидать приличной джигитовки от немецкого штабного офицера. Я, разумеется, ни словом не обмолвился о своем кавалерийском опыте и тех 150 скачках, в которых участвовал, но едва мог сдержать внутреннее торжество, когда, к удивлению хозяев, успешно преодолел все препятствия.
Во время пребывания в Италии мне представилась возможность обсудить ситуацию с генералом фон Ринтеленом, нашим военным атташе в Риме, с которым мне впоследствии довелось несколько раз встречаться, когда я служил в штабе Роммеля. Картина, нарисованная им, выглядела удручающе. Наступление маршала Грациани в Северной Африке захлебнулось, и вообще во всей этой кампании просматривался недостаток решительности и определенности. Нападение Муссолини на Грецию в октябре 1940 года было осуществлено силами, которые совершенно не соответствовали поставленной перед ними задаче. Уже через неделю после начала военных действий греки перехватили инициативу, и итальянские войска в Албании очень скоро оказались в весьма критическом положении.
Обстановка в Греции складывалась весьма неблагоприятно для Германии. Британские войска получили право высадиться в Греции, и жизненно важные румынские нефтяные месторождения Плоешти, столь необходимые для вермахта, были теперь в пределах достигаемости бомбардировщиков британского воздушного флота. До сих пор мы проводили политику удержания Балкан вне этой войны, но в начале декабря Верховное командование было вынуждено приступить к подготовке операции в Греции.
В январе 1941 года я вернулся в штаб 1-й армии в Нанси. Начальник нашего штаба полковник Рёрихт проинформировал меня, что переговоры между Гитлером и Молотовым, состоявшиеся в ноябре в Берлине, закончились безрезультатно. Вместо вступления в трехсторонний пакт, как надеялся Гитлер, Молотов, по его словам, прибег к тактике шантажа и предъявил совершенно неприемлемые требования относительно Румынии, Болгарии и Турции. В ответ на эти требования Гитлер отдал приказ вермахту начать разработку операции «Барбаросса» – вторжения в Россию. Датой вторжения в конце концов было определено 22 июня 1941 года – довольно поздняя дата, но перед этим было необходимо сначала вывести из игры Грецию и перебросить танковые дивизии с Балкан в Россию.
Германское Верховное командование планировало захватить Грецию в начале апреля, и в январе 1941 года немецкие войска стали концентрироваться в Румынии. Румыния, как и Венгрия, присоединилась к трехстороннему пакту несколькими месяцами ранее, а Болгария стала его участницей 1 марта. Германские войска сразу же после этого вошли в Болгарию, что поставило Югославию в незавидное стратегическое положение. Поэтому правительство принца Павла решило 20 марта присоединиться к этому же пакту, но государственный переворот 27 марта под руководством генерала Рушана Симовича привел к кардинальному изменению политики страны. В этой ситуации Гитлер приказал осуществить вторжение в Югославию одновременно с нападением на Грецию.
Вторжение в Югославию
В конце марта 1942 года я был назначен начальником разведки 2-й армии, в то время дислоцированной в Южной Австрии, между Клагенфуртом и Грацем. Проехав без остановок всю Баварию, я прибыл в Грац и представился командующему армией генералу фон Вейхсу и начальнику штаба генералу фон Витцлебену. Они немедленно ввели меня в обстановку.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
