Слезы в глазах, и на сердце горе, Постылое горе, унылые слезы, Живой человек, ничего он не просит, Печален в тюрьме и печален на воле. (…) Смутная тень… Все несчастья на свете, А над ними любовь моя Псом бесприютным.
Гала осталась без денег, с дочерью на руках, в абсолютном одиночестве, потому что от нее отвернулись и родители, и друзья Поля — они не могли простить ей отчаянного шага поэта. Но в несчастье хрупкая и слабая Гала становилась сильной. Она была безразлична к сожалениям и угрызениям совести — эти чувства тянули ее в прошлое, а она жила будущим. Гала сохраняла спокойствие и приняла решение работать — заняться уличной торговлей шейными платками и галстуками, которые для нее расписывал бы Макс Эрнст, продолжавший жить с ней.
Этим планам не суждено было осуществиться — Элюар не выдержал разлуки с любимой женщиной. В мае Поль написал Гала, что он на Таити. Это было весьма символично, ведь именно на острова Французской Полинезии бежал другой знаменитый соотечественник Элюара — художник Поль Гоген. Как ни пытался поэт забыть свою жену и музу в обществе экзотических таитянок, он не смог этого сделать и просил ее приехать к нему. «Только ты мне дорога, я люблю только тебя, — писал Элюар Гала. — Я никогда никого, кроме тебя, не любил. Я ничего другого не люблю. Я целую тебя всюду. Я думал только о тебе каждую минуту твоего отсутствия».
«Элюар исчез с понедельника»
Симона Бретон, жена Андре Бретона, так описывала событие в письме к своей кузине Дениз: «Элюар исчез с понедельника. Он взял с собой семнадцать тысяч франков и угрожал в письме отцу, что убьет первого, кто будет его искать. Желание уехать росло в нем с каждым днем, особенно в последний период, когда он проводил время в кабаках с Нолем и Арагоном, соря деньгами, пьяный, боясь отправиться спать к себе домой, одинокий. Он уехал. Андре говорит, что никогда его больше не увидит».
Макс Эрнст решил поехать к Полю с Гала. После четырех месяцев разлуки они встретились в Сайгоне, в отеле «Казино». Ни Поль, ни Гала никогда не будут рассказывать об этом путешествии, которое Элюар назвал «идиотским». Они постараются об этом забыть. Мучительный треугольник, просуществовавший два года, распался: Макс удалился в одиночестве, а супруги воссоединились под индокитайским небом. Возвращение поэта в Париж не вызвало никаких волнений, а вот возвращение Гала еще больше усугубило всеобщее недоверие и антипатию к ней. Симона Бретон признавалась, что испытывает отвращение к Гала из-за ее лживого поведения на момент отъезда Элюара. Ей не могли простить безнадежного молчания, являвшегося доказательством непримиримого и независимого характера, что очень раздражало друзей Поля. Поэт Виктор Крастр, наблюдавший за Гала со стороны, так отзывался о ней: «Казалось, что эта худая славянка с пламенными глазами одержима какой-то невероятной силой (силой зла?), было что-то колдовское в ней, в молодой и очаровательной колдунье, от нее исходило колдовство и угроза бросить яблоко раздора в группу».
С возвращением в добропорядочную Францию в семье Элюаров воцарилось спокойствие. Но, увы, ненадолго…
Единственная
Гала вышла из тройственного романа огорченной и опустошенной. Что-то померкло и надорвалось в ее отношении к Полю. Он больше не возбуждал в ней желания мечтать. Гала не могла скрывать свою неуравновешенность и безразличие. Замужество уже ничего ей не давало. Гала стала отдаляться и искать развлечений — после истории с Эрнстом с привычкой к верности было покончено. А для Поля она продолжала оставаться единственной, несмотря на то что у него были другие женщины, и он, проповедовавший свободу в браке и флиртовавший в свое удовольствие, этого не скрывал. Но это были лишь мимолетные увлечения, случайные, не остающиеся в памяти. «Другие, видишь ли, другие…» — писал он Гала, напоминая о своих изменах, не являвшихся таковыми в его глазах. «Я обожаю тебя, ничего настоящего у меня с другими никогда не будет», — не уставал повторять он ей. «У меня их выше головы», «плевать мне на других», «меня мутит от всех них, я хочу только тебя»… «Я обожаю тебя наравне со светом, которым ты являешься, отсутствующим светом. Все остальное только, чтобы скоротать время. Ты моя настоящая Реальность, моя Вечность», — признавался Поль Гала. Он, грустный и проницательный, благородный и снисходительный, смиренно принимал ее отдаление, даже не пытаясь что-либо изменить и предоставляя ей полную свободу. «Пользуйся свободой, — писал он Гала. — Свободой всегда нужно злоупотреблять». Поль не хотел верить в окончательное расставание…
