А вот она со Спинелло сделать ничего не могла. И ничего не могла сделать с войной. Раз уж альгарвейский майор хвалится тем, что Ункерлант почти покорен, то ее, Ванаи, война уже покорила.
Спинелло потрепал девушку по подбородку – еще одна вольность, которую ей пришлось стерпеть, и отвесил поклон:
– До новой встречи!
Можно подумать, она ждет не дождется этой новой встречи!
– И передай мое нижайшее почтение своему многоученому дедушке! – Спинелло расхохотался и, насвистывая, вышел.
Майор был доволен собой абсолютно. А почему бы и нет? Он получил желаемое удовольствие, а альгарвейская армия триумфально наступает повсюду. Ванаи, презираемая фортвежским большинством в королевстве своих предков, презираемая соотечественниками даже больше, чем оккупантами, схватила кувшин и тряпку и принялась яростно сдирать с себя даже память о прикосновениях альгарвейца. Сама она презирала себя больше, чем все остальные вместе взятые.
Маршал Ратарь прибыл на южный рубеж для того, чтобы самолично разобраться в причинах столь успешного продвижения альгарвейцев в глубь Ункерланта. До этого он следил за боями на границе Зувейзы, готовый в любой момент, если дела пойдут хуже, взять командование в свои руки. То, что армия завязла в этой пустыне, уже нарушало великие планы Ункерланта, и если она не сможет в ближайшее время перейти в наступление, это может иметь поистине катастрофические последствия для всей страны.
Но первый же визит на линию фронта чуть не стал для маршала и последним: стоило ему выйти из вагона каравана у городишки Вирдума, как тут же начался налет альгарвейских драконов. А ведь до линии фронта было еще двести миль! Крыло шло за крылом, и сыпались неисчислимые разрывные ядра. В одночасье запылал весь центр города: замок местного барона, склады и жилые дома.
Маршал даже не заметил в переполохе, что его зацепило осколком, пока кто-то не протянул ему пластырь, чтобы залепить кровоточащую щеку. Но Ратарь лишь усмехнулся:
– Благодарю вас, не надо. Не хочу, чтобы солдаты подумали, что я заработал эту рану во время бритья.
Шутка имела бы успех, если бы он не повторял ее до тех пор, каждый раз повышая голос, пока солдат с пластырем не услышал его. Дождь сыпавшихся с небес и рвущихся ядер оглушил всех и вся.
В штаб генерала Ортвина маршал заявился с наимрачнейшим выражением лица. Да, эта поездка вовсе не походила на загородную прогулку: все окрестности и особенно дороги постоянно получали свою долю разрывных «подарочков», которыми сегодня засыпали Вирдум. Маршал даже предпочел гнать свою лошадь по полям, так как проехать по дороге было почти невозможно – столько было на ней воронок. А еще ее загромождали мертвые солдаты, лошади и единороги. Даже пара бегемотов закончили здесь свой земной путь. И все это нестерпимо воняло горелым мясом. А из низко висящих облаков по-прежнему с ревом пикировало одно крыло за другим. Лошадь маршала нервничала, брыкалась, и он, окончательно разъярившись, стегал ее плетью.
– А где же наши драконы? Мы должны отплатить врагу той же монетой! – в гневе набросился он на солдата, который вызвался проводить его к штабу.
– У нас их гораздо меньше, чем у этих проклятых рыжиков, – ответил парень. – Да и большая часть тех, что привезли сюда, уже пала.
Ближе к линии фронта бомбежка почти прекратилась: сеть ядрометов делала свое дело.
– Похоже, альгарвейцы тоже не сумеют сохранить поголовье своих ящеров в целости, – удовлетворенно хмыкнул маршал.
– Конечно, маршал, они дорого платят за каждую милю, которую захватывают.
– Однако они захватили более чем достаточно миль, – буркнул Ратарь, – и сколько бы ни заплатили за каждую из них, цена и наполовину большая будет слишком мала.
Солдат скривился, но с явным нежеланием кивнул.
Наконец маршал подъехал к палатке, из которой генерал Ортвин руководил обороной. Генерал был абсолютно лыс, но отсутствие волос на голове с избытком компенсировали торчавшие из ушей и ноздрей жесткие седые пучки. Когда маршал вошел в штаб, генерал был занят беседой по кристаллу.
– Выдвигай полк вперед, будь ты проклят! – орал он. – Если мы не удержим берег реки, нам придется отступать на Вирдум, и конунг Свеммель просто охренеет! – Генерал оглянулся и только сейчас заметил вошедшего Ратаря. – Если вы приехали, чтобы разжаловать меня за государственную измену, то пожалуйста! Шанс я вам только что дал, сударь! – с вызовом рявкнул он.
– Я хочу остановить альгарвейцев, – сухо возразил Ратарь. – Это единственное, ради чего я приехал. И неважно какими методами, но я этого добьюсь!
Ортвин засопел так, что пучки волос в его ноздрях заколыхались, как осока на ветру.
– Почему вас до сих пор не укоротили на голову? – фыркнул он, набычившись. – После нашего позорного разгрома все были уверены, что не сносить вам головы.
– Очевидно, его величество считает, что я не собираюсь претендовать на его трон, – развел руками Ратарь. – И силы горние знают, что он прав. Однако я прибыл сюда для того, чтобы не попасть под суд, а не для того, чтобы судачить об его приговоре. – Он шагнул к столу. – А теперь объясните мне, что у вас тут творится.
– А ничего, проливаем кровь за отечество, – ответил генерал. Подобный ответ был на тот момент типичной характеристикой всех боевых действий, которые Ункерлант вел против Альгарве. – Еще вчера, когда вы прибыли, восточный берег Клагена считался хорошо укрепленным. А уже сегодня утром проклятые рыжики вышибли нас оттуда, и пожри меня силы горние, если я знаю, как помешать им форсировать реку.
Генерал продемонстрировал карту с последними изменениями.
– А почему вы не усилили оборону восточного берега?
– А как, по-вашему, я мог бы это сделать? – фыркнул генерал. – Я не ношу шляпы с пером, как альгарвейские генералы, но я отнюдь не дурак. Я пытался. Но не смог. Их драконы засыпали наше подкрепление ядрами, а тех, кто уцелел, потопили бегемоты.
– А где были в это время наши бегемоты? Почему вы не отправили их в контратаку?
– Думали, шапками их закидаем, а их скоты прошли сквозь ряды наших толстяков, как нож сквозь масло.
– Неужели вы и тогда ничего не поняли, генерал? – вспылил Ратарь. – Нам надо научиться сражаться как альгарвейцы, если мы хотим отбросить их назад.
– Государь мой маршал, – протестующе поднял руки генерал – натруженные старческие руки с узловатыми, словно корни старых сосен, венами, – у меня все равно не было столько боевых единиц, чтобы можно было хотя бы помыслить о контратаке. И прежде чем вы меня спросите, почему я не запросил подкрепления с севера или с юга, я доложу, что наступление рыжиков нанесло не меньший урон соседним участкам. И нет ни одного генерала, который мог бы поделиться хоть одним солдатом, не оголив при этом свой участок.
– Плохо дело, – кивнул Ратарь. Ему казалось, что он уже вполне овладел ситуацией. – Но мы должны в таком случае сконцентрировать наших бегемотов на одном участке, как альгарвейцы. Иначе они будут продолжать нас бить.
