Любопытным отголоском рейнского сепаратизма стала встреча канцлера Штреземана с делегацией оккупированных рейнских земель и Вестфалии в Берлине в ноябре 1923 года. Теперь уже германское правительство поставило вопрос об обособлении рейнских областей, поскольку не могло их финансировать. Рурская промышленность не работала. У Берлина не было средств для поддержки безработных. Но имелось в виду не юридическое отделение, а временное обособление. Представителям земель предлагалось обратиться к оккупационным властям за разрешением ввести собственные налоги.
Аденауэр, возглавлявший делегацию, заявил Штреземану, что он против такого плана. Отделение левобережья и Рура провести легко, обратный же процесс окажется трудным и растянется на неопределенное время. Берлин должен поддерживать оккупированные земли при любых обстоятельствах. Нельзя по финансовым соображениям отказываться от немецких земель.
Дискуссия продолжалась до позднего вечера. Аденауэр и члены делегации решительно отстаивали свои позиции. У Штреземана в конце концов случился сердечный приступ. Решение не состоялось.
Штреземан через десять дней ушел в отставку. Сменивший его канцлер Маркс вскоре пригласил Аденауэра в Берлин и вновь заговорил об отделении. Натолкнувшись на решительное сопротивление, канцлер снял его с обсуждения. Больше этот вопрос не поднимался.
…Три года спустя после смерти Эммы Аденауэр вступил во второй брак. Его женой стала Августа Цинсер. Дом семьи Цинсеров соседствовал с Аденауэрами. Глава семьи — профессор-дерматолог отличался гостеприимством. Устраивал вечеринки для коллег-преподавателей и студентов. Нередко случались и утренники для детей. Дочери Лотта и Августа, которую обычно звали Гусей, играли на рояле и скрипке, а брат Эрнст — на виолончели. Сестры к тому же недурно пели. Дети Аденауэров частенько бывали у Цинсеров. Дружеское общение соседей прервалось после смерти Эммы. Но через некоторое время возобновилось.
Гусей выросла в симпатичную девушку, стройную брюнетку с продолговатым лицом, классическим носом и большими мечтательными глазами. Всех поражала ее доброта. Она могла отдать свои ботинки босому оборванцу или деньги, предназначенные для покупок, нищему, встретившемуся на пути в лавку. Гусей любила цветы и увлекалась садоводством. На этой почве случились ее первые контакты с Конрадом Аденауэром. Благоговейно воспринимались его советы по уходу за цветами и деревьями. Поначалу говорили только о цветах. Потом стали появляться и другие темы.
Вскоре дело приняло серьезный оборот. Родители Гусей пребывали в смущении. Они уважали и ценили Аденауэра. Но ведь он старше Гусей на 18 лет, вдовец с тремя детьми, которые совсем недавно играли с их дочерью в детские игры. К тому же Цинсеры исповедовали протестантскую религию. На всякий случай отправили Гусей на полгода к родственникам в Висбаден. Но через несколько недель она вернулась. Твердо заявила, что не откажется от Аденауэра, и вскоре перешла в католическую веру.
25 августа 1919 года состоялось венчание в кёльнской Апостольской церкви. Обряд совершил брат Конрада Ганс — капеллан этой церкви. Свадьба прошла скромно, без излишнего шума. Кёльн переживал трудное время и его обер-бургомистр не смог позволить себе настоящую свадебную поездку. Отправились в Бад-Годесберг, всего в тридцати километрах от Кёльна, чтобы в одном из тихих отелей на берегу Рейна провести несколько спокойных дней. Но и в эти дни постоянно приезжали служащие магистрата, чтобы решать неотложные вопросы.
Когда молодожены вернулись, Гусей сказала матери:
— Лучше бы Конрад занимался садоводством и заботился о своей семье, чем обо всем городе.
Гусей родила пятерых детей. Первый умер сразу после рождения. Два сына — Пауль и Георг и две дочери — Лотта и Либет росли и воспитывались вместе с детьми от первого брака. Со старшим Максом возникли некоторые проблемы — он не хотел называть Гусей мамой, ибо совсем недавно видел ее со школьным ранцем за спиной. Гусей с ее покладистым характером быстро преодолела недоразумения и стала любимицей всей семьи. Аденауэр приучил старших ухаживать за младшими. В немногие свободные часы старался побольше уделять внимания детям.
Жили дружно. Гусей любила мужа. Ласково провожала его на работу. За полчаса до возвращения бросала все и приводила себя в порядок: встречала мужа красивой и ухоженной. Семьей занималась самоотверженно. И так продолжалось все тридцать лет их совместной жизни.
Как-то близкий к семье священник сказал об Августе:
— У нее чистое и доброе сердце. На ступеньках ее любви выше всех стоит Бог, потом муж, а за ним дети и родственники. Есть только сомнение — не меняет ли она тайно в своем сердце местами Бога и мужа.
В 20-е годы Аденауэры проводили отпуск в маленькой швейцарской деревушке, затерявшейся в Альпах на высоте две тысячи метров. Добирались туда всей семьей на мулах. Прогулки по горам, игры с детьми, чтение, изолированность от остального мира приносили умиротворение, спокойную радость. Но кончались счастливые дни. В голове обер-бургомистра уже роились новые мысли и проекты. Семья возвращалась и ее глава вновь окунался в повседневную деятельность.
Управляя городскими делами, Аденауэр, сам работая самоотверженно, добивался максимальной отдачи и от сотрудников. Его не могли упрекнуть в излишней требовательности, ибо от самого себя он требовал не меньше, чем от других. Он был интуитивным психологом и быстро распознавал людей. Презирал болтунов и бездельников, людей, не умевших концентрировать себя на главном и создававших вокруг себя лишь пустую суету. Одному из служащих магистрата, пожаловавшемуся на бессонницу, Аденауэр посоветовал:
— Работайте до усталости и сон придет.
Часто соприкасавшиеся с ним люди говорили, что у обер-бургомистра нет представления о границах человеческих возможностей.
Заработная плата у городского главы была достаточно высокой. Кроме того, он получал компенсацию, поскольку жил в собственном доме, тогда как ему полагалась бесплатная квартира. Приносило доход и его участие в наблюдательных советах ряда фирм и компаний. Некоторые исследователи считают, что в то время он являлся самым высокооплачиваемым чиновником в Германии, что его доходы превышали доходы президента страны. Некоторые рурские компании предлагали ему баснословные оклады, если он перейдет к ним на службу. Но Аденауэр гордился постом обер-бургомистра и не хотел бросать кёльнские дела.
Деньги он умел считать, тратил их расчетливо и прижимисто. Проявлял интерес к хорошей еде и вину, но соблюдал умеренность. Одевался строго, но добротно и не без элегантности.
О нем говорили как о холодном и малоприветливом человеке. Это было верно отчасти. К людям, полезным и деятельным, Аденауэр умел проявлять внимание. Правда, дружбу заводил крайне редко. Близким его другом в 20-е годы стал банкир Роберт Пфердменгес. Их тесные отношения продолжались все годы жизни Аденауэра. Среди знакомых, с которыми он часто общался, были и протестанты, и евреи. Глубоко верующий католик, он уважал вероисповедание других.
Аденауэр любил свой Кёльн — столицу католической Германии. Один из близко знавших его знакомых сказал:
