—А единственное имеющееся на борту оружие, — добавил Сагакс, — ты, гад, спустил в воду.
Высвободившись из тисков Крува, Скарум сел посреди лодки.
—Ну что ж, акула так акула. Будет чем и нам поживиться. Пусть прокатит нас лигу-другую. А когда устанет, мы затащим ее на борт и попируем на славу.
Лодка неслась по волнам с такой скоростью, что трудно было сохранять вертикальное положение. Подкравшись к зайцу, Крув взывал к его совести:
—Эй ты, недоумок вислоухий, мешок с морской капустой, шут пришибленный! Дойдет ли когда-нибудь до твоей тупой головы, в какую передрягу мы по твоей милости вляпались? Ты даже не представляешь, какого страшного зверя мы подцепили на крючок. Или, вернее сказать, он подцепил нас. Ты хоть знаешь, как выглядит акула?
Но Скарум, по-прежнему непробиваемый, продолжал твердить какие-то глупости насчет предстоящего им славного обеда.
Сагакс в душе был не согласен со своим другом, такой полет по волнам заставлял его забыть о благоразумии.
—А может, опасность не так уж велика, — попытался успокоить он выдру.
—Да вы что, братва, совсем с ума посходили?! — взорвался Крув. — Да вы хоть знаете, что сделать из нашей лодки груду щепок акуле все равно что раз плюнуть?! Достаточно ей нырнуть на дно, как нам с вами крышка. «Подождем, пока она устанет, а затем затащим ее на борт и съедим!» Только полному кретину такое может взбрести в голову. Да если акула вдруг окажется на борту, мы не только позабудем об обеде, но сами пойдем ей на корм.
Внезапно серьезность создавшегося положения дошла до сознания Скарума, и он первым делом набросился на Сагакса за то, что тот отказал ему в еде и бедняжке Скаруму пришлось ловить рыбу.
На какое-то мгновение лодка замедлила ход, после чего начала погружаться в воду. Крув оказался прав. Акула пошла ко дну, увлекая за собой добычу.
—Еула-ли-а! — вскричал ошалевший от ужаса заяц.
Исторгнув боевой клич, он бросился к веревке и принялся яростно ее грызть, отрывая кусок за куском, так что Сагаксу с Крувом оставалось лишь диву даваться.
Грм Грм! — мычал заяц. — Вздумала нас потопить тебе с маслом, зубастая гадина! Хочешь, чтоб мама захлебнулась в слезах от горя? Не дождешься! Поди поищи себе другой обед. Грм!
Извиваясь в воздухе, веревка с громким треском разорвалась. При этом все пассажиры лодки распростерлись на палубе, а сама «Стойсобака» внезапно пошла привычным ходом.
Первым оправился от потрясения Крув. Бросившись к Скаруму, прилипшему мордой к деревянному сиденью, он с восторгом похлопал его по спине:
—Ха-ха-ха! Ты сделал это, братишка! Разрази меня гром, но ничего подобного я в жизни еще не видал! Как говорится: работа — первый класс!
По-прежнему не поворачиваясь, Скарум вдруг заговорил на каком-то странном языке:
—Ау! Слых, овали! Не тонь спиу!
Приблизившись к другу, Сагакс положил свою голову на сиденье рядом с мордой Скарума.
—Ты не поверишь, — стараясь сдерживать смех, сказал барсук Круву. — Его передние зубы врезались в скамейку. Должно быть, Скарум с таким усердием грыз веревку, что, когда та разорвалась, не успел закрыть рот и вонзился в эту деревяшку.
—Не смено! А осень бойно!
—Знаю, что не смешно. И что тебе больно, — участливо проговорил барсук. — Не шевелись, приятель. Сейчас попытаюсь тебе помочь. Крув, придержи его за плечи.
Крув схватил зайца сзади, а Сагакс принялся своими сильными когтями отрывать щепку за щепкой, пока не освободил рот своего приятеля от деревянного плена. Едва приняв сидячее положение, Скарум сразу схватился лапой за рот.
—Спаибо, Ганкс…— промычал Скарум. — Субы бойно!
—Хочешь сказать: «Спасибо, Сагакс. Зубы болят»? Отчаянно закивав в знак согласия, заяц поспешно забился под носовую скамейку, которая служила мореплавателям маленькой каютой, и принялся залечивать свою рану.
—Ничего, дружище, — подбодрил его проникшийся к нему сочувствием Крув. — Поболит малость и заживет.
Не горюй, авось скоро оклемаешься.
Остаток дня прошел без приключений. Барсук с выдрой передвигались по палубе на цыпочках, дабы не потревожить покой Скарума. С первыми сумерками Крув с помощью лучины и кремня запалил небольшой костер на углях, уложенных в каменной чаше. Порывшись в мешках с запасами, Сагакс выудил из них немного пшеничной и ячменной муки, законсервированного в меду тернослива и еще кой-какие продукты. Потом налил из бочонка немного воды и принялся перемешивать в миске все ингредиенты.
—Как ты, приятель, не прочь отведать жидкого пудинга? — обратился он к выдре.
От предвкушения аппетитного блюда у Крува загорелись глаза:
—Отродясь не едал ничего вкусней жидкого пудинга. Выдры страсть как его обожают.
Замесив жидкое тесто, Сагакс испек нежный воздушный пудинг, после чего полил его соком тернослива с медом.
—Эй, старик. — Крув слегка потряс за плечо спавшего Скарума. — Знаешь, что нам приготовил Сагакс?
Жидкий пудинг с соусом из меда и терносливового сока.
Дух такой, что слюнки текут.
Скарум выполз из-под скамейки и сел на пол, схватившись за голову обеими лапами. Вид у него явно был нездоровый.
—Лодку то и дело качает. Рот весь огнем горит — спасу нет. Спасибо, приятель. Но, боюсь, ужин мне сегодня не понадобится. Не тревожьте меня, ладно? Дайте бедному зайцу умереть спокойно.
Вернувшись на свое привычное место на кормовой скамье и взяв у Сагакса миску с пудингом, Крув сказал:
—Бедняга Скарум от ужина отказался.
—Отказался? — не веря своим ушам, удивился барсук. — Что, зубы так сильно болят?
—Не в этом дело, — набив рот пудингом, ответил Крув. — Причина в другом. Не может он сейчас на еду смотреть. Так называемая морская болезнь.
И, обращаясь к зайцу, он крикнул веселым голосом:
—Как ты там, старик? Малость очухался? Если пудинг тебе не по нутру, могу предложить тебе что-нибудь поострее. Скажем, холодной водицы с овсяной кашей, смешанной с диким луком и приправленной маслом из свечек. Как тебе такое меню?
Услышав его предложение, Скарум со стоном выкарабкался из-под сиденья и, перегнувшись через борт, выплеснул из себя остатки непереваренной пищи.
—Бедняга Скарум, — посетовал Сагакс. — Впрочем, во всех своих бедах он сам виноват. Сначала жрал все подряд. Потом устроил нам всем переполох. А под конец чуть было не выбил себе челюсть.
—Слышь, Сагакс, пусть твой приятель пока отдыхает. А мы с тобой проверим лодку. Вдруг где-нибудь завалялся нож или что-нибудь в этом роде. Мне как-то не по себе. Мало ли что приключится. На всякий случай нужно иметь что-нибудь поострее деревянных ложек. Хотя бы одно оружие на троих.
