Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Выглядевший ужасно, потерявший голову Николай сообщил ему однажды: все кончено, измученная родней девица уступила давлению, идет под венец с конногвардейцем, приглашает его на прощальную встречу в ресторан.
Они с Володей Блюменталь-Тамариным были в числе приглашенных — разгоряченный выпивкой актер произнес за столом страстный монолог, звал влюбленных соединиться, бросить все ради любви — Марина в слезах кинулась на шею брату, умоляла немедленно бежать. В разгар сцены в ресторан ворвалась невестинская маменька, потащила за рукав строптивое чадо к выходу — театр да и только!
Дома вздохнули с облегчением: кошмар, слава богу, кажется, позади. Состоялось венчание, новобрачные отбыли на медовый месяц в Париж. Николай, судя по всему, пришел в себя, взялся за учебу.
Увы, все оказалось не так. Брату вдруг приспичило послушать Шаляпина, который пел в парижской опере. Отмахивался от советов друзей: еду, и все!
Встревоженные родители призвали его к себе. Будешь сопровождать брата. Не отпускать ни на шаг — глаз да глаз! В случае чего срочно телеграфируй!
Шаляпин, как и предполагалось, был предлогом, Николай по приезде в Париж виделся со своей пассией, о свидании их стало известно Мантейфелю, тот вызвал брата на дуэль.
Он послал телеграмму домой — немедленно выезжайте!
События нарастали как ком. В парижский отель к родителям явился обманываемый муж, был тяжелый разговор, под конец конногвардеец объявил просившему его не идти на крайний шаг генерал-лейтенанту от инфантерии, что винит во всем жену, намерен потребовать развода, а с братом помириться. Выпили на радостях мировую, они с отцом и матерью вернулись в Петербург, ожидали со дня на день приезда Николая, когда нарочный привез ему письмо. Он вскрыл конверт, взглянул на подпись — Марина!
«Милый Феликс, — писала она, — я умоляю вас, сделайте все, чтобы Николай не приехал бы теперь в Петербург. Объясните это вашим родителям, и пусть он до осени остается за границей — это просто необходимо, это совсем не глупости, это очень серьезная просьба, и мама сама хотела написать Николаю, но она лежит в постели и просила, чтобы я вам это написала. Знайте, милый, что здесь все известно: наш ужин накануне свадьбы, моя переписка с Николаем, ваш приезд в Париж. Знают, что мы вместе завтракали, обедали, ходили в театр, знают, что мама уезжала и я оставалась одна с вами — и все это так исковеркали, так преувеличили, что говорят такие мерзкие вещи, что прямо голова идет кругом. Мой отец, когда я пришла к нему, прямо сказал: «Ты, наверное, думала, все можно скрыть, да, ты знаешь, что все знают все, ты ничего не можешь отрицать — только говоря правду, ты можешь остановить ложные слухи, ведь ты знаешь, что даже Государь узнал все, и я должен был ему рассказать все, что знал».
Подумайте, они рассказывают в городе, что я жила с вашим братом, и еще другие гадкие вещи. Говорят, я опозорила моего мужа, его имя, мою семью, и ваш брат опозорил свою семью, раз вел себя ниже всякой критики. Конечно, все это неправда, но ведь доказать это трудно, а все так возмущены, что если Николай приедет, он непременно будет нарываться на скандал и еще не избежит дуэли. Мой муж приедет через неделю сюда, его родные тоже, полк принимает большое участие, будет подбивать на дуэль, и кончится очень плохо. Все офицеры знают про ресторан, возмущены Николаем и твердят, что здесь затрагивается честь полка и т. д. Меня на днях выселяют из Петербурга, ради бога, устройте так, чтобы ваш брат тоже здесь не появлялся, тогда злые языки успокоятся, и к осени все позабудется.
Пожалуйста, разорвите мое письмо и не говорите, что я вам писала, т. к., в общем, я не имею права к вам писать, и если это узнают, будут лишние неприятности, а их и так много. Напишите непременно и поскорее. Всего хорошего.
Марина».
Что было делать, как поступить? Брат несколько дней как вернулся. Был сам не свой: замкнулся, надолго куда-то исчезал. Зашел к нему однажды, сообщил: Мантейфель, вероятно по наущению приятелей, снова потребовал сатисфакции, место и время дуэли согласовано.
Он кинулся в спальню матушки. Она сидела перед зеркалом, горничная укладывала ей волосы на ночь.
— Успокойся, — поцеловала его, — про дуэль все ложь. Николенька был у меня, они окончательно помирились. — По слезам ее катились слезы, она их не утирала. — Господи, — произнесла, — как я счастлива!
Утром его разбудил Иван:
— Вставайте, барин! Беда!
По лестнице пробегали с встревоженными лицами слуги, со стороны родительских покоев слышался душераздирающий крик.
Он вбежал в спальню отца — батюшка стоял белее мела перед носилками, на которых лежало тело брата, матушка, стоя на коленях, билась рядом в истерике.
Покойного Николеньку перенесли в часовню. Горели свечи, слышался плач. Над стоявшим на постаменте гробом читались псалмы. Спустя три дня траурный поезд с родней и друзьями отправился к месту семейного захоронения в Архангельском.
Любимый уголок, приносивший столько радости и счастья. Притих, окутан темным саваном скорби. Идут нескончаемым потоком к заваленному цветами гробу в храме Михаила Архангела московские родственники, соседи по имению, окрестные крестьяне. Приехавшая из первопрестольной великая княгиня Елизавета Федоровна не отходит от матери: держит за руку, находит слова утешения.
В кармане у него написанное перед дуэлью прощальное письмо брата Марине, тайно ему переданное — Коля словно предвидел свою смерть.
«Дорогая моя Марина! Если когда-нибудь это письмо попадет к тебе в руки, меня уже не будет в живых. Я теперь глубоко сожалею о том, что писал тебе последний раз из Парижа. Я верю тебе, верю, что ты меня любишь, и последнею моею мыслью была мысль о тебе. Надеюсь, что ты мне веришь, т. к. я не стал бы тебе лгать перед смертью. Я тебя любил, моя маленькая Марина, за то, что ты не похожа на других, что ты не захотела думать и поступать, как это делали другие, и смело шла вперед той дорогой, которую ты находила правильной. Таких людей в обществе не любят, их забрасывают грязью, в них кидают камнями, и тебе, слабой маленькой женщине, одной не совладать с ним. Твоя жизнь испорчена так же, как моя. Мы встречались с тобой на наше уже несчастье и погубили друг друга. Ты никогда не будешь счастлива, т. к. вряд ли найдется другой человек, который так поймет тебя, как сделал я. Я тебя понял тем легче, что у нас масса сходных с тобою сторон. Как мы могли бы быть с тобой счастливы! Прости меня за то, что мое письмо не вполне стильно, что некоторые фразы не вяжутся с другими, но я пишу, что думаю, нисколько не обращая внимания на слог. Мне страшно тяжело, что я не вижу тебя перед смертью, не могу проститься с тобой и сказать тебе, как сильно я люблю тебя. Подумай, как ужасно идти умирать за тебя и даже не знать, думаешь ли ты обо мне в это время.
Марина, дорогая моя Марина, ты не знаешь, как я люблю тебя! Теперь около 5 часов, через два часа за мной заедут мои секунданты и увезут меня, и я никогда, никогда больше не увижу тебя. Отчего ты так далеко? Ты не услышишь меня, когда в последний раз произнесу твое имя. У меня даже нет твоей фотографии, чтобы поцеловать ее. Единственная вещь, которую я от тебя имею, это маленькая прядь твоих волос, которую я храню как святыню.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
