Личные встречи сотрудников и агентов ОГПУ и переписка «представителей» из Советского Союза с известными деятелями эмиграции убеждали последних в надежности «Монархической организации Центральной России». Н.М. Потапов в октябре 1923 г. вместе с А.А. Якушевым установил связь с генштабом польской армии, эстонский дипломат, бывший штабс-капитан царской армии Роман Бирк (с апреля 1922 г. завербованный Кияковским и ставший секретным сотрудником КРО ГПУ под оперативным псевдонимом «Груша»); в июне 1923 г. установил связь с резидентом английской разведки в Ревеле Джоном Микли и его помощником белоэмигрантом Жидковым), сотрудник Оперативного управления Штаба РККА Дмитрий Зуев (бывший полковник лейб-гвардии Преображенского полка) и другие налаживали отношения с лидерами белоэмигрантов: Н.Е. Марковым, генералами П.Н. Врангелем и А.П. Кутеповым, начальником врангелевской контрразведки (бывшим директором Департамента полиции царского МВД) генералом Е.К. Климовичем, «местоблюстителем русского престола» великим князем Николаем Николаевичем. Бывший полковник царской армии Александр Флейшер, также завербованный чекистами (после ареста в 1919 г. по известному делу «Национального центра»), в мае 1922 г. побывал в Эстонии, где установил контакт с белоэмигрантами и контрразведкой генштаба эстонской армии, начальнику которой полковнику Ф. Лаурицу он передал подготовленные чекистами сведения о структуре Штаба Красной Армии, Главного управления военно-учебных заведений РККА, штабов военных округов и характеристики советских военных руководителей, в частности Л.Д. Троцкого, Э.М. Склянского и С.С. Каменева.
Одной из целей операции планировалась дезорганизация совместной работы эмигрантских монархических организаций, их раскол. Для этого были использованы противоречия между Врангелем и его «Организацией русской армии» и главой ВМС Mapковым-2-м. В 1923 г. Якушев встретился в Берлине с представителями Врангеля, заинтересованными в МОЦР. Марков расценил встречу как ориентирование МОЦР только на ОРА и ослабление ее контактов с ВМС. Парижские переговоры Якушева с руководителями «Организации русской армии» генералом Е.К. Миллером, Н.А. Монкевицем и И.А. Хольмсеном (начальником разведки монархистов — сторонников великого князя Николая Николаевича — «николаевцев») с подписанием соглашения о деятельности этого объединения на территории СССР усилили неприязнь ВМС к МОЦР. Кроме того, Миллеру и Хольмсену были показаны письма, содержащие сведения об интригах ВМС против Врангеля.
Проведение операции «Трест» осложнялось приездами в СССР представителей монархических организаций. Осенью 1923 г. руководители ОРА решили проверить действенность МОЦР. Сотрудники ОГПУ, ведшие наблюдение за полковником «Сидоровым»-Жуковским, которого направил в Петроград белоэмигрантский генерал И.А. Хольмсен, доложили о возможности создания монархических ячеек в подразделениях Красной Армии. Представители генерала Кутепова супруги Мария Захарченко-Шульц (о которой часто пишут, по-видимому ошибочно, как о племяннице Кутепова) и Георгий Радкевич (бывший белый офицер), неоднократно появлявшиеся в СССР, были взяты под особый контроль органов ОГПУ (прислугой на квартире, где они проживали, была родственница одного из руководителей операции «Трест», помощника Артузова Владимира Андреевича Стырне). Параллельно «Тресту» проводилось несколько операций, способствующих достижению целей ОГПУ.
«Трест» регулярно поставлял дезинформацию разведывательным службам Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии и Англии, которые передавали получаемые сведения разведкам Италии, США, Франции, Германии и Японии. По свидетельству В.А. Стырне (в служебной записке в декабре 1924 г.), «при этом мощь Красной Армии была показана значительно сильней фактической». Еще в 1922 г. Бирк и ведавший в «Тресте» финансами, канцелярией и шифровальной работой бывший савинковец Эдуард Оттович Опперпут-Стауниц (также секретный сотрудник ОГПУ) по заданию ГПУ установили контакт с английскими дипломатами в Москве (вскоре во избежание провала по распоряжению Дзержинского и Менжинского связь с англичанами была прекращена) и с польским военным атташе в Ревеле Дриммером. Виктор Кияковский (в то время начальник отделения КРО ОГПУ) в конце 1926 г. в Ревеле неудачно пытался завербовать английского разведчика белоэмигранта Жидкова (имелись данные о планировавшемся англичанами увольнении Жидкова). После отказа Жидкова и предпринятой им «встречной вербовки» Кияковский спешно уехал из Эстонии.
ОГПУ располагало данными (полученными Иностранным отделом) о подготовке новой интервенции против Советского Союза. Потому в сведениях об обороноспособности СССР сильно преувеличивался реальный потенциал технического оснащения Красной Армии. ОГПУ и Разведупр РККА передали иностранным разведкам «дезинформирующие» документы (подготовленные Дезинформационным бюро при Разведупре Штаба РККА во главе с Оскаром Стигга и Евгением Рея) о мобилизационной готовности армии, дислокации, численности, штатном составе и вооружению и воинских частей, персональные данные о командном составе корпусов и дивизий, техническую информацию о военных перевозках по железным дорогам, военной промышленности (в переданных в 1925 г. материалах данные по производству вооружения были завышены на 40-150 %) и т. д. Наряду с ложной информацией одновременно из опасения раскрытия настоящего характера операции передавались и подлинные военные документы. Стырне в своем обзоре операции «Трест» (1931) упоминал как «подлинные приказы или копии с них, поскольку таковые уже имелись у противников, или подлинные, передача которых вызывалась «тактическими» соображениями». Также практиковалась передача иностранным разведкам сфальсифицированных документов с подлинными подписями военных руководителей. Так, например, в конце 1923 г. польская разведка получила «доклад с подробными цифрами обеспечения техническим снабжением Красной Армии военного времени», подписанный главкомом РККА С.С. Каменевым, членом РВС СССР И.С. Уншлихтом и заместителем начальника Штаба РККА Б.М. Шапошниковым. По свидетельству того же Стырне, этот документ «имел не только в данный тревожный политический момент весьма большое значение, но и во всей нашей дальнейшей работе, поскольку эти цифровые данные… легли в основу последующих работ польского и французского генеральных штабов и специального совещания представителей французского и польского генеральных штабов осенью 1924 года».
В Красной Армии МОЦР планировала заняться «…упрочнением монархических и националистических идей в Красной Армии, завоеванием кадровым офицерством командных постов, борьбой с единоначалием в Красной Армии… упразднением комиссарского состава…, созданием организационных ячеек в частях, насаждением наших людей во все арсеналы и склады боевых припасов и снаряжения».
За такую «важную» для иностранных разведок работу члены МОЦР награждались и поощрялись. Восемь «трестовцев» (три сотрудника КРО ОГПУ и пять агентов) получили часы от эстонского военного атташе в Москве, а Якушев и Потапов — пистолеты-браунинги с золотыми монограммами от польской военной разведки.
Одним из результатов операции «Трест» явился арест хорошо известного чекистам (по «заговору послов» 1918 г.) отставного сотрудника английской разведки «Сикрет интеллидженс сервис» (СИС) Сиднея Рейли. Этому предшествовало переданное Рейли через агента английской разведки в Финляндии белоэмигранта Н.Н. Бунакова (брат его, оставшийся в России, был секретным сотрудником ОГПУ, «по каналам "Треста"» братья встречались в Хельсинки) письмо Якушеву, с различными советами по борьбе с большевиками. Встретившись в Хельсинки с Рейли, Якушев и Мария Захарченко убедили его приехать в Москву. Здесь он, после встреч с руководителями «Треста», в том числе Потаповым и помощниками начальника КРО Стырне и Пузицким, и был арестован 27 сентября 1925 года. На Лубянке его допрашивали Артузов, Стырне, начальник отделения КРО В.А.Уколов (впоследствии сотрудник советского генерального консульства в Пекине, убит китайскими реакционерами вместе с другими советскими дипломатами в декабре 1927 г.), в некоторых допросах участвовали также зампред ОГПУ ГГ. Ягода и начальник ИНО ОГПУ М.А. Трилиссер. Смертный приговор, вынесенный Верховным трибуналом еще в 1918 г., привели в исполнение 3 ноября 1925 года. Тело Рейли также секретно было захоронено во Внутреннем дворе ОГПУ.
