– Не такой уж он толстый.
Другой голос ответил:
– Для данного дела это не имеет значения.
Он начал понимать ситуацию – в последний раз он во сне увидел себя посреди Мичиганского бульвара без штанов. Кроме того, он не раз во сне видел себя снова в школе, причем не только голым, но еще и с невыученными уроками, да еще и опоздавшим к их началу. Что ж, он отлично знал, как с этим справиться: нужно закрыть глаза и натянуть одеяло, а потом спокойно проснуться в собственной постели.
Он закрыл глаза.
– Прятаться бесполезно, мистер Рэндалл. Мы все равно вас видим, и все это просто напрасная трата времени.
Он снова открыл глаза.
– Что за ерунда? – браво вопросил он. – Где я? Зачем вы меня сюда притащили? И вообще, в чем дело?
На него смотрел сидящий во главе стола крупный мужчина. Если бы он стоял, то росту в нем было бы никак не меньше шести футов двух дюймов, кроме того, он был пропорционально ширококостен и широкоплеч. Его массивная фигура казалась довольно полной, зато кисти рук, напротив, были изящной формы, с прекрасно ухоженными ногтями. Черты лица были мелкими и казались еще мельче в обрамлении пухлых щек и многочисленных подбородков. У человека были маленькие веселые глазки, улыбчивый рот, он то и дело поджимал губы, а потом выпячивал их.
– Всему свое время, мистер Рэндалл, – весело ответил он. – А находитесь вы на тринадцатом этаже здания «Акме»… да вы же и сами помните. – Он усмехнулся, как будто они обменялись шутками, понятными им одним. – А происходит здесь заседание совета директоров фирмы «Детеридж и Ко». Я… – Он, несмотря на огромное брюхо, ухитрился сидя отвесить легкий поклон. – …Р. Джефферсон Стоулз, председатель совета, к вашим услугам, сэр.
– Но…
– Прошу вас, мистер Рэндалл, потерпите. Сначала я вам представлю присутствующих. Справа от меня – мистер Таунсенд.
– Рад познакомиться, мистер Рэндалл.
– Взаимно, – машинально отозвался Рэндалл. – Послушайте, все это заходит чересчур далеко и…
– Далее следуют мистер Грейвсби, мистер Уэллс, мистер Йокум, мистер Принтемпс, мистер Джонс, а с мистером Фиппсом вы уже знакомы. Он – наш секретарь. За ним сидят мистер Рейфснайдер и мистер Снайдер, уверяю, они не родственники. И наконец, мистер Паркер и мистер Крюсс. К нашему глубокому сожалению, мистер Потифар прийти не смог, но кворум тем не менее имеется.
Рэндалл снова попытался подняться, но крышка стола оказалась просто невероятно скользкой.
– Да мне плевать, кворум у вас тут или мафиозная разборка. Выпустите меня отсюда.
– Тихо, мистер Рэндалл, тихо. Вы хотите получить ответы на свои вопросы?
– Не настолько. Черт возьми, выпустите…
– Но они и в самом деле требуют ответов. Это деловая встреча, и наша проблема – это вы.
– Я?!
– Да, вы. Правда, проблема не главная, но тем не менее требующая решения. Нам не нравится ваша деятельность, мистер Рэндалл. И вы должны ее прекратить.
Не успел Рэндалл ответить, как Стоулз поднял руку.
– Не спешите, мистер Рэндалл. Позвольте мне вам кое-что объяснить. Не ваша деятельность вообще. Нам наплевать, сколько блондинок вы подсадите в гостиничные номера в качестве свидетельниц в бракоразводных процессах, сколько телефонов вы прослушаете и сколько писем вскроете. Нас интересует лишь один аспект вашей деятельности. Я имею в виду мистера Хога. – Последнее слово он словно выплюнул.
Рэндалл почувствовал, что и присутствующие при произнесении этого имени как-то заерзали.
– А при чем тут мистер Хог? – спросил он.
За столом снова заерзали. Улыбка на лице Стоулза исчезла.
– Начиная с этой минуты, – сказал он, – давайте именовать его вашим клиентом. Дело вот в чем, мистер Рэндалл. У нас в отношении мистера… вашего клиента другие планы. Оставьте его в покое. Вы должны забыть о нем и никогда больше с ним не встречаться.
Рэндалл смотрел на него в упор:
– Я еще никогда не подводил клиента. И прежде чем отказаться от него, я скорее увижу вас в адском пламени.
– Что ж, – признал Стоулз, выпячивая губы, – уверяю вас, это в принципе не исключено, но исключительно в качестве сильной метафоры. Будем же разумными. Насколько мне известно, вы вполне разумный человек. Мы с моими коллегами тоже разумные люди. Вместо того чтобы запугивать или принуждать вас, позвольте рассказать вам одну историю, чтобы вы поняли, почему мы так настаиваем.
– Не желаю я слушать никаких историй. Все, я ухожу.
– Да неужели? Боюсь, что нет. И выслушать ее вам придется!
Он указал пальцем на Рэндалла. Тот попытался было ответить и почувствовал, что не может. «Да, – подумал он, – это, пожалуй, самый чертовски бесштанный сон в моей жизни. В следующий раз буду умнее – нечего наедаться перед сном».
– В Начале, – торжественно произнес Стоулз, – была Птица. – Он неожиданно закрыл лицо ладонями. Остальные присутствующие сделали то же самое.
Птица! Рэндалл вдруг понял, что означает это простое слово, произнесенное отвратительным толстяком. Это не какая-то там глупая в перьях курица, нет – это хищная птица с могучими крыльями и немигающими безжалостными белесыми глазами, пурпурными сережками… но особенно отчетливо он представил себе ее лапы, птичьи лапы, покрытые желтыми чешуйками, лишенные плоти, с огромными когтями, покрытыми засохшей кровью жертв. Отвратительная и ужасная…
Наконец Стоулз убрал руки от лица.
– Птица была одинока. Взмахи могучих крыльев несли ее сквозь глубины пространства, еще не имевшие вида. Но она была наделена Властью, а Власть – это Жизнь. Она взглянула на Север, хотя севера еще не было, она взглянула на Юг, хотя юга тоже не было, а потом на Восток и на Запад. Потом она взглянула Вверх и взглянула Вниз. Потом из пустоты и своего желания она свила гнездо.
Просторно было Ее гнездо, глубоко и нерушимо. И отложила Она в гнездо сто яиц. Она высиживала их и размышляла, так прошло десять тысяч лет. Когда настало время, Она слетела с гнезда и осветила его огнями, дабы смогли птенцы видеть. Потом она стала ждать.
Из каждого яйца на свет появилось по сто Сынов Птицы – общим числом десять тысяч. Но столь обширно было гнездо, что каждому из них хватило в нем места – каждый стал владыкой царства и каждый стал царем над всеми ползучими, летучими и бегающими на четырех ногах существами, порожденными в трещинах гнезда, сотворенными теплом и ожиданием.
Мудра и безжалостна была Птица, столь же безжалостны и мудры были ее Сыны. Дважды по десять тысяч лет они сражались и правили, и Птица была довольна. А потом нашлись такие, кто считал себя столь же мудрым и сильным, как и сама Птица. Из материала Гнезда они создали существ, подобных себе, и вдохнули им в ноздри желание иметь сыновей, подобных себе, дабы те служили им и сражались за них. Но сыны Сыновей не были столь же мудры, сильны и жестоки, а, напротив, слабы, мягкотелы и глупы. Недовольна была Птица.
