При таком субъективном восприятии специфическое моральное содержание или функция суперэго теряет свою отчетливость. Конечно, можно себе представить, что моральное содержание вытекает из более общей формы деятельности, или же такой формой можно признать само суперэго. Но, в любом случае, трудно определить, является ли независимой моральная функция, которую мы называем «суперэго». Мы не будем углубляться в эту теоретическую проблему; однако я хотел бы упомянуть еще об одном качестве обсессивно-компульсивного суперэго, а именно о «жесткости».
Считается, что обсессивно-компульсивное суперэго является крайне жестким. Но вместе с тем оказывается, что оно неадекватно интегрировано. Несомненно, это положение основано на более или менее постоянном напряжении или беспокойстве, которого эти люди фактически не могут избежать. И хотя это явление очень хорошо изучено, с современной точки зрения оно выглядит по-иному. При рассмотрении природы модели активности и восприятия (одним из аспектов которого является чувство «я должен») становится ясно, что «жесткость» и «неадекватная интеграция» являются необходимыми условиями функционирования этой системы.
Говоря о жесткости и слабой интеграции, мы имеем в виду, что человек испытывает постоянное давление, идущее вразрез с его желаниями. Но именно это давление позволяет ему чувствовать, что он ограничен принуждением, которому служит. Если давление не будет «жестким», если его может изменить свободный выбор или желание, то исчезнет ощущение внешнего принуждения. Поэтому совершенно не удивительно, что обсессивно-компульсивный человек решительно отвергает возможность ослабить «жесткие» требования своего сознания, ведь, с его точки зрения, такое ослабление приведет не к достижениям, а к потерям. Наоборот, когда он временно освобождается от подобных требований (например, во время отпуска), то немедленно начинает искать новые.
Очевидно, что в этом стиле деятельности все, кроме работы, теряет значение и жестко ограничивается. Некоторые области психологической жизни просто несовместимы с постоянным ригидным состоянием сознательной активности или напряжения. Определенные виды субъективного восприятия, в особенности аффективное восприятие, требуют отказа от сознательных решений или хотя бы их ослабления. А когда расслабление невозможно (как в обсессивно-компульсивном стиле), эти области психологической жизни принижаются и теряют свое значение. Отсюда сухая механистичность и мрачная тяжесть, часто характеризующие таких людей. Иногда можно наблюдать печальную картину: компульсивный человек прилагает массу сознательных усилий, чтобы добиться нужного настроения, например веселья, для достижения которого прежде всего нужно расслабиться.
Иногда сдерживание аффекта ошибочно приписывается обсессивнокомпульсивному «чрезмерному контролю», благодаря которому якобы можно усилием воли контролировать собственное восприятие аффекта или импульса. Конечно, контролировать так, как хотелось бы, невозможно; можно контролировать лишь внешнее проявление аффекта. Но, хотя человек не может сдержать аффект усилием воли, само существование напряженной решимости — и дискомфорт от мысли, что решимость может ослабеть, — все это автоматически сдерживает не только восприятие аффекта, но и прихоти, игривость и вообще спонтанные действия.
Дискомфорт, который чувствуют эти люди, боясь, что искушение ослабит их решимость, их усилия и их целеустремленность, принимает многие формы, часто требующие тщательной рационализации.
Например, один пациент считал, что вовсе не должен смотреть телевизор: вдруг ему понравится, он привыкнет и захочет все время его смотреть, а что в таком случае будет с книгой, которую он пишет?
Как правило, обсессивно-компульсивные люди чувствуют, что любое ослабление решимости или целенаправленных действий неправильно, ненадежно или даже хуже того. Если они не работают, то обычно чувствуют, что должны хотя бы обдумать проблему (или побеспокоиться); мысль, что можно не беспокоиться о том, с чем все равно ничего не поделаешь, кажется им безрассудной. Им не нравятся действия, направленные только на достижение собственного удовольствия, и они не понимают, как можно найти удовлетворение в жизни, если нет постоянной цели и отсутствует усилие, стремление улучшить карьеру, заработать денег, подписать бумаги и т. д.
Иногда обсессивно-компульсивные люди вместе с тревогой и дискомфортом переживают необычный импульс или искушение, о которых стоит здесь упомянуть. Я говорю о страхе «сойти с ума», или, как говорят иногда, о чувстве «потери контроля», которое время от времени возникает у этих людей. Иногда считается, что оно отражает реальную опасность психоза, слабую защиту и крайне интенсивное давление примитивного импульса. Хотя, вне всякого сомнения, иногда так и бывает, это верно далеко не во всех случаях. У обсессивно-компульсивных людей подобный страх возникает тогда, когда нарушается их обычная ригидная решимость, например когда они поддаются искушению последовать давно оставленному (но вовсе не агрессивному или примитивному) поведению.
Так, ригидные люди часто испытывают и выражают страх «потери контроля» на сеансах терапии, когда они долго смеются или становятся необычно возбужденными и теряют свое обычное хладнокровие.
Другими словами, когда они ощущают неминуемую «потерю контроля», это не более, чем ослабление волевой решимости, ослабление «воли». И, хотя для них это состояние и означает «сойти с ума», оно вовсе не эквивалентно поломке защитных или иных систем, контролирующих импульсы, как бывает при настоящем психозе.
Еще одно психологическое переживание так же неприятно обсессивнокомпульсивному человеку, как и временное подчинение импульсу или прихоти. Я говорю о процессе принятия решений. Из всех обычных жизненных действий он, пожалуй, менее всего подходит этому стилю. Тяжелая работа, влекомая извне активность и сила воли ничуть не помогают им принять решение. Иногда трудности и внутренний дискомфорт при принятии решения объясняются противоречивостью обсессивно-компульсивных людей. Но обсессивных личностей отличают не сами чувства, возникающие перед принятием решения, а то, как они идеально сбалансированны. Фактически легко заметить, что, как только обсессивный человек приближается к решению и баланс начинает склоняться в одну сторону, он тут же находит, чем его уравновесить. Другими словами, обсессивно-компульсивный человек уклоняется от решения. И это неудивительно. Для человека, влекомого давлением и руководствующегося моральными указаниями, для ригидного солдата, преданного долгу и отказавшегося от собственных потребностей, принятие решения должно быть крайне неприятным. Ведь решение основывается на потребностях, и для его принятия необходимо ощущение свободы и свободного выбора. Но избежать принятия решений не может никто, и очень интересно пронаблюдать ментальные операции, которые в такие моменты выручают обсессивно-компульсивных людей.
Когда обсессивно-компульсивному человеку необходимо принять решение (даже самое тривиальное с обычной точки зрения), он старается отыскать какое-нибудь правило, принцип или внешнее обстоятельство, которое может дать более или менее «правильный» ответ. Иначе говоря, он пытается подогнать процесс принятия решения под свою обычную модель функционирования. Если он находит принцип или внешнее обстоятельство, которое к данной ситуации подходит, то исчезает сама необходимость принятия решения; оно превращается в чисто техническую проблему применения нужного принципа. Например, если он вспомнит, что всегда разумнее пойти на самый дешевый фильм, или «логично» пойти в ближайший кинотеатр, или хорошо пойти на обучающий фильм, проблема становится чисто технической: из всех фильмов нужно просто найти самый обучающий, дешевый и так далее. Пытаясь отыскать такие требования и принципы, он призывает на помощь мораль, «логику», социальные рамки и приличия, правила «нормального» поведения (особенно если он пациент психиатра) и т. д. Короче говоря, он пытается понять, что ему «следует» сделать. Иногда, держа в голове один или несколько принципов, он добавляет еще «за» и «против» (с одной стороны — полезно детям, с другой стороны — дорого и т. д.), надеясь, что результат этой запутанной процедуры проблему разрешит. Иногда такие «решения» становятся частью повседневной жизни обсессивно-компульсивного человека. Например, он решает надеть именно этот костюм, а не другой, потому что тот более «подходящий». Но большинство решений, особенно выходящих за пределы повседневной рутины, нельзя принимать именно так. Подходящего принципа не находится, или находится несколько принципов, но ни один из них не имеет достаточного преимущества. И такое может случиться как в неординарных, так и при самых обычных объективных обстоятельствах.
