Мы нередко видели, как местные целыми часами валяются на верандах, балконах и даже ступеньках у входа в магазин. Они уютно потягиваются, словно лежат на подушках и наблюдают, как рядом бурлит жизнь. Они могут задремать, а потом проснуться, но, как правило, они просто лежат и липуют.
Пока я лежала и нежилась на солнышке, внутренний голос внушал мне, что нужно отыскать блокнот и добавить в список дел тренировку липования, но я понимала: подобный поступок будет противоречить самой идее данной практики.
— И сколько стоит фанера? — спросила я Боба, прервавшего мою полуденную дрему.
— Неважно. Все запасы уже проданы, а когда придет новая партия — они не имеют ни малейшего представления. Цену на доски я даже спрашивать не стал. Мне посоветовали смотаться в город и заглянуть в «Альберт Лейк».
Мы медленно поехали в город, притормаживая у «лежачих полицейских» и огибая животных. Свернув за поворот, Боб едва успел ударить по тормозам. Перед нами, преградив путь, стоял маленький белый грузовичок из «Ангилья Трейдинг». Мы остановились буквально в нескольких сантиметрах от торчащих досок. Груз оказался слишком тяжел для миниатюрных шин, и водитель прямо посреди дороги менял спустившее колесо.
Постепенно мы привыкали к манере местного населения останавливаться посреди дороги, наплевав на следующие сзади машины. Водители могли притормозить, чтобы, опустив стекла, о чем-нибудь поговорить. Нередко автомобили бросали прямо на полосе, а сами отправлялись за покупками в близлежащую пекарню или магазинчик. Совершенно непостижимым в этой привычке я считаю то, что даже в тех случаях, когда можно свернуть на обочину или тротуар, водители предпочитают бросать машины на дороге.
В данном конкретном случае водитель вполне мог отогнать грузовичок с дороги на стоянку перед церковью. Вместо этого он решил поменять колесо прямо на дороге. Сдав немного назад, мы обогнули грузовичок и поехали дальше.
До города всего одиннадцать километров, но расстояние это мы преодолевали целых полчаса. Глянув в окно, я с изумлением прочитала: «Маяк. Китайский ресторан и бар».
— Интересно, настоящая ли там китайская кухня или нет? — спросил Боб, сворачивая к указателю. — Давай-ка проедем мимо и глянем.
Сбавив скорость, мы проехали мимо, заметив во дворике обедающее семейство китайцев. Значит, кухня, действительно, настоящая, китайская. Надо будет сюда как-нибудь заглянуть. В конце улицы мы увидели утес, выступавший в море как минимум на сорок пять метров, а внизу под ним — тихую гавань. Мы подъехали поближе, чтобы все внимательно рассмотреть. Видимо, голубой цвет был создан именно в этой бухточке. Вода выглядела так, словно в нее кто-то добавил красителя. Столь чистого голубого цвета, который подчеркивал ковер кораллов, мы никогда не видели. Открывшаяся нам картина была достойна музея Метрополитен. В море с берега уходил пирс. Мы смотрели, как на него с грузового корабля выгружают бананы.
— Я совсем забыл об этом месте, — признался Боб. — Когда мы отдыхали на Ангилье в первый раз, то ездили сюда с Джошуа фотографироваться. Мне нравится смотреть отсюда на маленький, поросший пальмами, островок Сэнди-Айленд. Мне сразу вспоминается Робинзон Крузо. — Он обнял меня, и мы вдвоем стали любоваться слегка покачивающимися на волнах лодками с торчащими мачтами.
— Поверить не могу, что мы здесь живем, — призналась я, — что мы каждый день можем приезжать сюда и смотреть на эту красоту.
Мы стояли и молчали, завороженные безмятежностью картины.
— Поехали. Будем искать доски дальше, — наконец прервал молчание Боб, и мы запрыгнули в джип.
То и дело попадались вывески «Бар „Автострада“», «Детский сад „Автострада“», «Шиномонтаж „Автострада“», «Спортклуб „Автострада“». Сам термин «автострада» на Ангилье значил не совсем то, что у нас. В моем мире автострадами назывались скучные, прямые как стрела транспортные магистрали, по которым неслись машины, доставляя людей из одного места в другое. Скоростной режим местной автострады был мне куда больше по душе. На скорости 60 км/ч я могла насладиться картинами местной жизни: прилавком с кокосами на обочине; женщиной, сидящей за столиком в собственном садике и торгующей гранатами; стариком, которому стригут волосы на веранде.
— Простите, пожалуйста, а у вас здесь доски продаются? — спросили мы у служащей на входе в магазин «Альберт Лейк».
— Доски там, — ответила женщина, показав на забор из проволочной сетки на противоположной стороне дороги.
Следуя ее инструкциям, мы миновали отдел с товарами для дома и заправочную станцию. Все это также принадлежало «Альберт Лейк». На задворках заправочной станции мы обнаружили склад пиломатериалов. Он мало чем отличался от «Ангилья Трейдинг». Мы вошли в большой темный ангар, где нас встретил энергичный молодой человек, говоривший с забавным испанским акцентом.
— Ваша нужна помощь, да? — спросил он.
— У вас доски пять на десять есть? — начал Боб.
— Кончаться, — ответил молодой человек.
— А фанера в сорок миллиметров толщиной?
— Кончаться.
— Гвозди по шестнадцать центов? — продолжил Боб.
— Кончаться.
Боб в смятении посмотрел на меня. Я поняла, что у него вот-вот кончится терпение.
— Доски пять на двадцать? — рискнул Боб.
— Кончаться, — молодой человек, казалось, не имел ничего против дальнейшего продолжения диалога в аналогичном ключе.
— А откуда вы родом? — спросила я, чувствуя, что надо как можно скорее сменить тему.
— Моя из Санто-Доминго, — ответил молодой человек, — но мой папаня из здеся. А чего вы за этим добром на юг не поезжать?
— Куда на юг? — спросил Боб.
— На Сан-Мартин.
— Похоже, нам и вправду придется съездить на юг, — кивнул Боб, выделив интонацией новое слово в своем глоссарии. — Спасибо за совет.
Выбравшись из «Альберт Лейк», мы сели в джип и двинулись в путь. Мы миновали среднюю школу. Там как раз началась большая перемена, и сотни подростков устремились во всех направлениях, собираясь перекусить. Все девочки были одеты в зеленые плиссированные юбки и желтовато-коричневые блузки, а мальчики — в светло-коричневые брюки и желтовато-коричневые рубашки с короткими рукавами. Сразу за школой на перекрестке произошла небольшая авария — столкнулись два автомобиля. Все движение остановилось. Оба водителя стояли на дороге и орали друг на друга. Они явно никак не могли прийти к согласию. На самой середине перекрестка были аккуратно сложены покрышки, из которых торчал шест с написанной от руки табличкой, гласивший «ТРАНСПОРТНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ». Со всей очевидностью можно было заключить, что эксперимент провалился. Мы развернулись и двинулись назад, снова мимо школы.
— Мелинда!
