В Бразилии, где с запозданием осознали, что торговля с Китаем обогащает лишь экспортеров сырья, в то же время лишая страну собственной промышленности, стали выдвигаться требования установления торговых барьеров против китайского импорта. Параллельно такое же требование с осторожностью выдвигается министерством финансов США, последним бастионом сторонников сотрудничества с Китаем любой ценой (включая деиндустриализацию), идеологически приверженным «свободной торговле» все равно чем. Но Бразилия стремительно стала скатываться к роли простого экспортера сырья, и ее центральный банк, наконец, принял меры и сократил процентные ставки (рискуя вызвать рост инфляции), чтобы снизить стоимость бразильского реала для противостояния недооцененному юаню. Другие страны, где еще сохранилась легкая промышленность, наверняка последуют этому примеру.
♦ В Австралии, где для европейских, японских и американских компаний нет запретов на приобретение любых австралийских производителей минерального сырья, включая даже крупнейших производителей, все подобные попытки со стороны китайских компаний были де-факто предотвращены административными мерами.
♦ В Монголии, обладающей, по-видимому, самыми крупными нетронутыми запасами угля с низким содержанием серы на месторождениях в Таван Толгой (Tavan Tolgoi) в районе Цогтетци провинции Омногови, правительство решило в 2011 году строить железную дорогу на север в направлении Российской Федерации (с конечной точкой Порт Восточный в бухте Врангеля), а не на юг, чтобы сдержать рост экономической зависимости от Китая34.
Ни одна из выше перечисленных мер не является достаточно мощной, и они пока еще не скоординированы друг с другом в единое усилие для того, чтобы помешать экономическому росту Китая.
Но каждый из этих примеров говорит о реальности воспринимаемой этими странами опасности, и каждый пример представляет собой попытку ответить экономическими мерами в узких рамках нынешнего мирового торгового режима, который запрещает применять более жесткие и эффективные меры из-за опасений аналогичной ответной реакции. Привычка разрешать Китаю нарушать этот режим сложилась в то время, когда Китай был еще экономически не очень значимым. Но это оказалось слишком щедрой индульгенцией, которой Китай пользуется для извлечения односторонних выгод: доступа к передовой иностранной технологии, не ограниченного эффективной защитой иностранной интеллектуальной собственности в Китае; для создания неравных условий торговли, при которых, например, разрешен свободный экспорт фильмов, но импорт ограничен двадцатью картинами в год; для экспорта предметов инфраструктуры, причем огромных как, например, цельные мосты, в то время как иностранным компаниям не разрешают участвовать в тендерах на строительство объектов инфраструктуры в самом Китае; список этих примеров можно продолжить.
Все страны нарушают правила международной торговли, если остаются при этом безнаказанными, но лишь в случае Китая мы видим нарушения исключительного масштаба, сопровождающиеся быстрым экономическим ростом.
До сих пор все это пассивно принималось Соединенными Штатами из-за их сильной идеологической приверженности «свободной торговле», но в будущем это переменится, ведь даже такие когда-то ярые борцы за свободу торговли как кандидат в президенты от республиканской партии Митт Ромни заявляют (июнь 2011 года), что Соединенные Штаты могут обоснованно прервать все торговые связи с Китаем, имеющим привычку воровать американскую интеллектуальную собственность35. В более широком смысле, контент-анализ без сомнения покажет резкий рост числа антикитайских экономических мер, предложенных в США во время электоральных циклов, следовавших друг за другом после 2008 года, и, скорее всего, за большим количеством слов последуют некоторые действия.
Остается лишь гадать, окажутся ли когда-нибудь все геоэкономические меры всех стран в состоянии настолько замедлить китайский экономический рост, чтобы, например, сократить темпы этого роста до 4–5% в год с нынешних 9 % или хотя бы до 6 %, что более вероятно в среднесрочной перспективе. Надо признать, что, конечно, годовой рост в 4 % может оказаться недостаточным для поддержания стабильности режима КПК, но достаточным для сохранения американского лидерства в мире. В любом случае, логика стратегии предполагает геоэкономическую борьбу, хотя она не может предсказать ее исход. Автор считает, что как бы то ни было, Китай окажется не в состоянии нарушить равновесие сил в мировой политике, так как китайцы сами будут вести себя более смирно по мере того, как они будут достигать все большего прогресса в культуре и экономике (сегодня в продаже уже два перевода «Илиады»). Конечно, депровинциализация столь древней культуры, которая к тому же чрезмерно авторитарна, сконцентрирована исключительно на себе и плохо сочетается с устремлением к счастью в мире независимых государств, займет много времени. Лучшей формой геоэкономического сдерживания было бы временное решение, способствующее сохранению равновесия во избежание более опасных конфликтов.
6. Рост мощи Китая и глобальная реакция
Китайские власти, несомненно, понимают последствия фактического запрета на применение ядерного оружия, но, по всей видимости, до сих пор справедливо полагают, что могут извлечь выгоду из роста своего военного потенциала не только ради военного престижа, но и для того, чтобы запугивать или даже атаковать строптивые безъядерные страны, лишенные неприступной защиты союзных договоров, такие как Вьетнам.
Другой осмысленной целью наращивания китайского военного потенциала является достижение как минимум локального доминирования над ядерными державами, такими как Индия, Соединенные Штаты и, возможно, Российская Федерация – хотя бы в небольших спорах без боевых потерь. Уже отмечено много инцидентов с проявлением явного недружелюбия, или даже откровенно враждебного поведения (вместо ответа на приветствие корабли НОАК включали радары-детекторы вражеского огня).
Кроме того, возросший военный потенциал Китая может, по крайней мере, замедлить нарастающее доминирование других стран, включая США; разумеется, поначалу это будет происходить только в каких-то особенно благоприятных для Китая ситуациях, но постепенно, по мере роста его мощи, спектр таких ситуаций будет существенно расширен.
Отсюда следует, что не владеющие ядерным оружием соседи Китая имеют веские основания для поддержания своей собственной военной мощи в разумных пределах, чтобы сопротивляться угрозам или даже – отбить предполагаемые атаки. В этой ситуации война становится вполне возможной.
Учитывая возможные издержки, связанные с сопротивлением возвышению Китая, можно ожидать, что также будет иметь место молчаливое, тщательно завуалированное, и открыто не декларируемое подчинение Китаю; сторонники такого подчинения найдутся среди некоторых соседних стран и даже в Японии36. Но, за возможным исключением Корейской Республики37, политика согласия с китайским доминированием, ведущая к подчинению китайской гегемонии, вряд ли одержит верх над политикой сопротивления – и не только по обычным культурно-политическим или национально-значимым соображениям, но и из-за угрозы сопряженных с ней материальных последствий.
