Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
— Выходит, не было бы счастья?
У меня на языке вертелся вопрос, почему начальница смены грузового склада назвала Ватрушкина командиром сарая, но не решился, не та обстановка, чтобы заводить разговор на эту тему.
— А у нас все через задницу доходит, — философски подытожил грузчик и, присев на поддон, достал пачку папирос. Было видно — ликвидировать почтовый завал он не торопился.
Поблескивая своей кожаной курткой, подошел Ватрушкин, и мне показалось, что с его приходом в сумрачный темный склад заглянуло солнце, тут же откуда-то понабежали женщины, окружили моего командира, защебетали. Иннокентий Михайлович, как и подобает знатному жениху, начал их обнимать, впрочем, вскоре я убедился, что он ни на секунду не забывал целей своего визита на склад.
— Мои любимые и дорогие! — рассыпая синь своих глаз, с улыбкой говорил Ватрушкин. — Грех свой признаем, и за непредвиденную работу обязуемся привезти вам рыбки. И всего, что вы пожелаете.
— Мы многое чего можем пожелать! — смеялись женщины.
— Не сомневайтесь — исполним. Чего недоделаю сам, то попрошу вот этого лейтенанта.
— Да он еще, поди, нецелованный!
— Вот вы ему провозку и дадите.
Меня подставляли самым наглым образом, я краснел и потел, но приходилось терпеть — сам виноват, какие тут могут быть обиды. Краем глаза я видел, что учительница, посмеиваясь, с сочувствием смотрит в мою сторону.
Появление Ватрушкина сделало свое дело, через несколько минут уже не только мой ленивый, но разговорчивый волкодав, но и вся смена собирала посылки и газетные пачки.
Произошло чудо: завал исчез, и мы, почти по расписанию, взлетели и, набирая высоту, отвернув подрагивающий мотор от города, взяли курс на север. Через минуту, открутив голову Веселой горе, винт нашего самолета начал сжевывать Кудинскую долину, на которой, как и тысячу лет назад, буряты пасли скот. Минут через двадцать на капот наползла Усть-Орда.
Почему-то я вспомнил Золотую Орду и, взвесив в себе терзавшие меня мысли, подумал: то разорение, которое пришло с монголами на Русь, было конечно же несравнимым с тем, которое произошло по моей вине на грузовом складе.
«И на том утешимся», — сказал я себе и развернул свои мысли в другую сторону. А они перепрыгнули к другим, более поздним временам, я припомнил, что по тому пути, который связывал Иркутск с Леной и вдоль которого шел наш самолет, началось освоение Якутии. Да чего там Якутии, по этой дороге шло приращение России, по ней добрую сотню лет снабжалась вся Русская Америка. Позже этот путь был хорошо освоен ссыльными, которых направляли сюда на поселение. Все это я вычитал в книгах, когда начал готовиться к полетам по северным трассам.
Минуты через две после пролета Усть-Орды Ватрушкин, выкурив очередную папиросу, решил подремать.
— Если что, толкни меня, — сказал он и, подперев ладонью голову, прикрыл глаза.
Я покрепче взял штурвал и почувствовал, как неведомое досель горделивое чувство охватило меня с головы до ног: уже не в тренировочном полете, а в самом что ни на есть настоящем рейсе мне доверили вести самолет. Краем глаза, сличая карту с пролетаемой местностью, я про себя отметил, что вскоре должно показаться озеро, а за ним будут Ользоны.
Время от времени я нет-нет да и поглядывал в грузовую кабину, где, впялив лицо в боковой иллюминатор, сидела Анна Евстратовна. Поймав ее взгляд, я махнул рукой, приглашая в кабину. Она не стала кочевряжиться, встала с плоского металлического сиденья и подошла к кабинному проходу.
И тут дремавший до сей поры мой командир приоткрыл глаза. Он оглядел пассажирку, затем молча достал стопорящую рули красную металлическую струбцину, засунул ее учителке за спину и предложил сесть. Она с некоторой опаской и растерянностью выполнила его просьбу. Я, зная, что труба не лучшее средство для долгого сидения, начал крутить головой, чтобы найти что-то наподобие сиделки. И тут Ватрушкин, опередив мои мысли, достал из сумки толстый регламент и быстрым, почти неуловимым движением засунул его под попу учительницы. Я даже восхитился, как он молниеносно проделал эту операцию и как она быстро поняла, что от нее требуется, почти синхронно приподняла со струбцины свое легкое тело. Почти неуловимо она глазами поблагодарила Ватрушкина, а он чуть заметным кивком ответил и, закурив очередную папиросу, начал расспрашивать, кто она такая и зачем летит в северные края.
Позже я не раз стану свидетелем того, как совсем посторонние люди будут открывать Ватрушкину свою душу, свои незамысловатые тайны, рассказывать и доверять то, чего хранили в себе за семью печатями.
Учителка быстро разговорилась, и уже через какое-то время мы знали про нее все.
Оказалось, что отец у нее был военным летчиком, а мать учительницей и всю свою жизнь они мотались по разным гарнизонам, вплоть до того момента, когда у нее не стало отца. К нашему несказанному удивлению, она хотела стать летчицей, еще в школе записалась в парашютный кружок, участвовала в соревнованиях и совершила более ста прыжков. Мое лицо вытянулось в морковку, и нос нашего самолета пополз в сторону от выбранного курса, что вызвало быструю реакцию командира, — он шуранул ногой и установил самолет на заданный курс.
— Всю жизнь мечтала, но пилотом так и не стала, — с грустью в голосе поведала Анна Евстратовна. — Девушек в летное не берут. Пришлось поступать на исторический.
Когда пролетали Ангу, Ватрушкин, ткнув пальцем в стекло кабины, сказал, что в этом селе родился будущий патриарх всея Руси Иннокентий Вениаминов.
— Я туда летал, старики рассказывали, — добавил он для точности.
— Он был митрополитом Московским и Коломенским, — поправила его учительница. — В России в то время был синодальный период, и патриаршество было упразднено. Но вы правы, то положение, которое занимал Иннокентий, по сути, было патриаршим.
Нос самолета вновь повело в сторону, но я вовремя спохватился, таких тонкостей церковной жизни в летном училище не преподавали, там учили одному: четко и правильно держать курс. «Ну ладно, историки должны это знать, но откуда Ватрушкин знает?» — подумал я. Нет, непрост был мой командир, совсем непрост!
— А вон и Верхоленск! — через несколько минут он ткнул пальцем в стекло кабины. — Посмотрите, какая красивая церковь.
Анна Евстратовна привстала и стала внимательно рассматривать поселок.
— Моя мама здесь родилась, — сообщила она. — А я здесь никогда не была.
— Так надо было сюда попроситься, — сказал Ватрушкин.
— Но это другой район, я не знала.
— А вот скажи мне, дружок, — командир неожиданно повернулся ко мне. — Если у тебя нет компаса, как можно, глядя на церковь, определить стороны света?
От неожиданности я вспотел, надо же, учинил мне экзамен при постороннем человеке.
— Можно определить по кресту, — ответила за меня учительница. — Помимо большой перекладины на кресте есть нижняя малая. Верхний конец ее всегда указывает направление на север.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
