– Второе отделение, почему ослабили огонь? – Наушники выплюнули гневную скороговорку лейтенанта Нуньеса.
От большого волнения или спешки командир взвода забыл перестроить связь на выделенную, и его услышали все.
– Сейчас восстановим, – ответил сержант и рявкнул, обращаясь к подчиненным: – Что заснули, курвины дети? Кампински, ты долго еще?
Не вслушиваясь в их переговоры, Роберт выглянул из окопа.
Густой снегопад мешал видеть происходящее в деталях, но не утаивал главное – форсеры продолжали штурмовать позиции батальона. В серо-белом мареве короткими перебежками перемещались фигуры врагов, вспыхивали лучи ионных орудий, коротко тявкали рейлганы.
Форсер вынырнул из небольшой ложбинки, от которой до позиций взвода оставалось метров двадцать, и Роберт автоматически, не думая, что делает, нажал спусковой крючок. Очередь хлестнула по тому месту, где только что находился враг, но тот успел упасть в снег.
За первым из ложбины выскочил второй, третий…
За то время, что молчал пулемет, форсеры ухитрились подойти очень близко к позициям взвода.
– Сомий хвост! – Роберт дернул гашетку подствольного гранатомета, но тот лишь глухо щелкнул, показав, что кассета пуста.
Очередь ударила с той стороны, где засел Трэджан, несколько пуль угодили в совершающего новую перебежку форсера, но тот даже не покачнулся.
Роберт сменил кассету, с холодком отметив, что она последняя.
Плазмоид зацепил левое плечо, но броня выдержала, так что Роберт всего лишь зашипел от боли. С наслаждением дернул гашетку, когда кружок целеуказателя совпал с поднявшейся из сугроба массивной фигурой.
Взрывом форсера отшвырнуло, из дымного облака вылетела и закувыркалась в полете деталь его амуниции.
Но порадоваться успеху Роберт не успел, на месте поверженного врага оказались сразу трое, и плазменные пушки в их руках одновременно изрыгнули огонь. Наступление собратьев поддержали оставшиеся чуть позади бойцы с мортирами и снайперы с ионными орудиями.
Позиции батальона мгновенно превратились в пылающий ад.
Роберт, почти ослепший, несмотря на забрало, стрелял раз за разом, целясь в темные силуэты. Снег под ударами плазмоидов кипел и испарялся, трещала, получая ожоги, скованная морозом земля, над полем боя колыхалось густое облако из тумана и дыма.
Молниями пронизывали его выстрелы.
Когда из продолжающих изрыгать метель облаков выпал быстрый, крылатый силуэт, Роберт едва не дернул оружие вверх, чтобы встретить нового врага, и только в последний момент опомнился.
А десантно-штурмовой корабль описал изящный пируэт над полем боя, и в шум сражения вплелся новый звук – стрекот автоматических пушек, посылающих сотни снарядов в наступающих форсеров.
Заснеженная равнина мгновенно покрылась фонтанчиками разрывов, в стороны полетели осколки.
– Наши, – только и смог просипеть Роберт, пытаясь отклеить занемевший палец от спускового крючка.
Второй корабль вынырнул из клубящейся мглы, качнул крыльями, и Роберт понял, что пришедшие им на выручку летательные аппараты отличаются от тех, что он видел ранее.
Лишенные массивности штурмовых кораблей, они выглядели стремительными, как громадные осы из металла, и несли на себе куда больше оружия.
Роберт увидел, как свалился форсер, пробитый выстрелом из рейлгана, как другого просто разорвало на части несколькими пушечными снарядами. Услышал виртуозное ругательство, сорвавшееся с уст Кампински, и треск заработавшего пулемета.
И форсеры не выдержали. Принялись отступать, сначала неспешно, затем быстрее и быстрее.
– Бегут, – сказал Роберт, выдергивая обойму и тщетно пытаясь найти в подсумке новую.
Силуэты врагов скрылись в дымке, умчались за ними штурмовые корабли, и грохот боя, терзавший уши последние несколько часов, стих.
Неподалеку зашевелилось что-то черное, покрытое сажей, щелкнуло поднявшееся забрало, и стало видно осунувшееся лицо Трэджана, круги под лихорадочно блестящими темными глазами.
– Мы их сделали, елки-палки, – проговорил уроженец Аляски.
– Точно, – отозвался Роберт, ощущая, как болезненно ноют глаза, – только вот ты стал похож на трубочиста.
– Ты много лучше, что ли? – хмыкнул Трэджан. – Броню с нас можно счищать, как скорлупу с вареных яиц, и выкидывать.
– А ведь еще и в наступление такими пойдете, если прикажут, – вступил в разговор сержант, выглядывая из своей ячейки.
– Это запросто, – кивнул Роберт, стаскивая шлем.
Несколько мгновений наслаждался холодным воздухом, овевающим разгоряченное лицо, а потом неожиданно для себя уловил тихий, едва различимый шорох падающих на изуродованную землю снежинок.
* * *
Стоящий на земле десантно-штурмовой корабль еще больше напоминал насекомое. Узкие «глаза» посверкивали между броневыми пластинами, «хоботки» пулеметов торчали из крыльев.
На боку выделялись нанесенные алой краской цифры два и семь.
– Этот – наш, – проговорил Бьерн. – Вообще рассчитан на отделение, но у нас народу осталось мало, а в первом еще меньше, так что все уберемся…
Одна из бронепластин отошла в сторону, открыв внутренности кабины и сидящего в ней пилота.
– Привет, парни, – махнул он рукой, – забирайтесь.
В ближней к кабине секции корпуса открылся прямоугольный люк, стал виден отсек для десантников, выглядящий так же уютно, как холодный, продуваемый ветром сортир в какой-нибудь далекой колонии.
С позиций на окраине города солдат «Одина» сняли несколько часов назад, и на смену им из тыла подошел один из полков «Сибири», отдохнувший и пополненный свежими бойцами.
Судя по решительным лицам уроженцев холодной планеты, они готовы были сражаться до последней капли крови.
Всю дорогу от передовой Роберт надеялся, что им дадут хотя бы пару суток на отдых.
Но полк сначала довели до склада, где солдаты заменили броню и набили подсумки, а также непонятно зачем получили каждый по топору с вибролезвием. Затем они оказались на одной из городских площадей, превращенной во взлетно-посадочную площадку для десантно-штурмовых и ударных кораблей.
– Джемисон, куда вперед батьки? А ну, осади! – Бьерн, пользуясь тем, что сержант первого отделения погиб, принялся командовать его бойцами. – Кампински, затаскивай свою махину, да поживее!
Вслед за пулеметчиком Роберт запрыгнул в отсек, плюхнулся на сиденье у дальней стенки. Негромко щелкнули крепления на страховочных ремнях. Рядом уселся Трэджан, с другой стороны – очень высокий парень из третьего отделения, вооруженный рейлганом.
– Полетели, курвины дети. – Бьерн занял место рядом с люком, тот закрылся, на потолке, рассеивая мрак, загорелся осветительный блок.
