– Не торопитесь. Итак, завтра утром де Вертей будет мертв.
– Замолчите, несчастная!
– Ах! – нагло продолжала Меротт. – Кому, как не вам, знать, что господин де Вертей является вашим любовником!
На этот раз цыганка повела себя слишком грубо и поставленной цели не добилась. Мадам де Лонгваль встала и с выражением высшего презрения на лице воскликнула: – Я не желаю выслушивать в собственном доме подобные оскорбления! Потрудитесь уйти, если не хотите, чтобы я приказала выставить вас за дверь.
Меротт, в свою очередь, тоже встала. Считая, что разговор еще не окончен, она сказала: – Прошу прощения, мадам, но уделите мне буквально еще минуту – чтобы потом не обижаться.
– Убирайтесь, я ничего не желаю слышать.
– А если я предложу вам спасти господину де Вертею жизнь?
– Я была бы очень рада, если бы за это взялся порядочный, благовоспитанный мужчина, – ответила мадам Лонгваль, чувствуя, как в душе возрождается надежда. – Но, насколько мне известно, в Бордо нет женщины, способной оградить этого молодого человека от гнева гнусного, взбесившегося бретера.
– Ну что же, мадам, станьте сами этой женщиной! – промолвила Меротт.
– В каком качестве? Объяснитесь, наконец! – воскликнула мадам Лонгваль.
– Послушайте, мадам, давайте откроем все наши карты. Я принадлежу к низшему сословию, к той черни, которую никто и никогда на дуэль не вызывает. Я уверена, что вы любите господина де Вертея, и убеждена, что он платит вам взаимностью.
Мадам Лонгваль хранила гробовое молчание.
– Я не могу вам всего рассказать, но в моей власти уладить конфликт и отменить неизбежную дуэль между де Маталеном и де Вертеем.
– И что я для этого должна буду сделать?
– Боже мой, да самую малость! И господину де Вертею больше не придется опасаться маркиза де Маталена.
– Прошу прощения, но Гектор де Вертей храбр, кроме того, ему нанесено оскорбление. И дуэли можно будет избежать только в том случае, если де Матален перед ним извинится.
– Маркиз не преминет принести свои извинения!
– Исчерпывающие и по всей форме?
– Исчерпывающие и по всей форме, – подтвердила старуха.
– Продолжайте, я вас слушаю.
– Ну так вот, для этого, мадам, достаточно…
Перед тем как высказать свою просьбу, мегера застыла в нерешительности. Ее предложение, надо полагать, выглядело как минимум странным.
Тем не менее она собралась с мыслями и продолжила:
– Господин де Матален тоже влюблен. Влюблен в женщину, которая полностью подчинила его своей власти. Я с ней знакома, хорошо знаю, как привлечь ее на нашу сторону, и тоже заинтересована в том, чтобы сохранить Гектору де Вертею жизнь.
– Что же для этого нужно сделать?
Меротт снова запнулась. Она только что уже солгала, но на этот раз ей было жизненно необходимо сформулировать свое предложение во всей его жестокой неприглядности.
– Ее нужно мотивировать, чтобы она проявила интерес к вашему делу… точнее, к делу господина де Вертея… она несчастна… а господин де Матален отнюдь не богат.
– Ах! Я все поняла! – промолвила мадам Лонгваль, чувствуя закипающее в душе отвращение. – Вам нужны деньги.
Физиономия Меротт приняла лицемерное выражение.
– Ну же, давайте побыстрее с этим закончим. Сколько?
– Десять тысяч франков, – без колебаний ответила старуха.
– Хорошо. Деньги немалые, но найти их можно. Единственное, если мы заключаем сделку, я хотела бы принять меры предосторожности.
– Какие?
– Я отсчитаю вам десять тысяч франков только после того, как маркиз де Матален публично принесет извинения.
– Он сделает это сегодня, в половине пятого.
– В вашем тоне я чувствую убежденность.
– Потому что совершенно в этом убеждена.
– Значит, в пять я отдам вам деньги.
– Где?
– Здесь же.
– Тогда до вечера!
– Да, и передайте господину де Маталену, что эти десять тысяч франков, не исключено, заодно спасут ему жизнь.
– Но мадам, маркиз не будет знать, что эти деньги вы дали его любовнице.
– В таком случае мне его жаль, – сухо ответила мадам де Лонгваль.
Меротт, понимая, что ей больше нечего делать в доме женщины, которая не стала торговаться по поводу выкупа за своего возлюбленного, встала и ушла.
Час спустя она уже была в небольшой гостиной де Маталена, где мы ее уже однажды встречали.
– Вы в точности выполнили все мои приказания, – сказала она маркизу. – Это радует.
– Меня к тому вынудили обстоятельства, иначе я никогда не вызвал бы Вертея на дуэль.
– Что вы имеете в виду?
– Да-да, – продолжал Матален, – я решил не совершать тех безумных поступков, которых вы от меня требуете…
– Вы меня удивляете!
– Но этому юному глупцу обязательно нужно было оказаться у меня на пути.
– Хм! – ответила Меротт. – Что-то у меня нет особого желания вам верить.
– Почему?
– Не хочешь никого вызывать на дуэль – не вызывай, это же проще простого.
– Вы думаете?
– Кроме того, – продолжала мегера, – речь не о том, чтобы понять, какими намерениями вы руководствовались, отправляясь в театр, здесь важно лишь то, чего вы хотели и что делали.
– Как бы там ни было, этого человека, к сожалению, ждет смерть.
– Нет! Он не умрет.
– Вы считаете, что он убьет меня? – спросил Матален.
Лицо Меротт расплылось в злобной ухмылке.
– Ах! Было бы весьма забавно. При подобном исходе, признаю, вы бы самым замечательным образом поспособствовали бы моим планам мести.
– Что вы имеете в виду? Объяснитесь.
– Я хочу сказать, что если бы в мои планы входило убить вас с помощью более сильного и ловкого противника, вы не преминули бы попасть в эту ловушку.
– Демон!
– Успокойтесь, – продолжала старая змея, которой очень понравилось играть со своей жертвой в подобные игры, – господин де Вертей вас тоже убивать не станет.
– В таком случае, раз уж вы ведьма – чтобы убедиться в этом, достаточно одного взгляда, – окажите любезность, скажите, чем закончится завтрашняя дуэль?
– Никакой дуэли не будет.
– Значит, де Вертей отказывается драться?
– Нет, не он, отказываетесь вы.
– Я? – изумленно воскликнул Матален.
– Да, вы!
