Купцы, странствующие монахи, вдовы и дети-сироты, беглецы из европейских стран, всё шли и шли, всё тянулись к Киеву, к гостеприимному великому князю Киевскому Всеволоду. После европейских потрясений здесь можно было отдохнуть, узнать новости, а то и просто отсидеться в спокойной стране.
Но и в Киеве всё чаще и тревожнее говорили об отчаянном конунге викингов, возложившем на себя герцогскую корону под именем Вильгельма.
— Слухи шли, что законно. Кто-то из князей церкви благословил…
Беглецы часто говорили все сразу, вразнобой, перебивая друг друга. Но великий князь Киевский слушал их терпеливо.
— Ну, это вряд ли, — великий князь усмехнулся. — У нас снега да вьюги — не французские вина в тепле, ласке да уюте. Затопчется.
И — как в воду глядел.
3
Без особых трудов ворвавшись в Северную Францию, Вильгельм в полной растерянности так и застрял в ней, потому что рыцари-крестоносцы вернулись раньше предполагаемого срока. Не решился Вильгельм со своим случайным сбродом идти на юг, навстречу хорошо вооруженным и обладающим навыками боя рыцарям, и по-прежнему сидел в Нормандии, утратив цель, но все еще на что-то надеясь. То ли на то, что рыцари сами уйдут, то ли на то, что сам при нужде успеет унести ноги.
Словом, затоптался, как то и предполагал великий князь Киевский.
А не видя поживы, его ватага начала помаленьку расползаться. Отряды таяли с каждым днем, и конунг ничего уже не мог с этим поделать.
Оставалось одно: устремиться в Англию.
И, спасая свою на глазах исчезающую армию, конунг Вильгельм повелел готовиться к вторжению в не тронутую грабежами и насилиями Англию. Он силой забрал весь флот, какой только мог сыскать поблизости, посадил на него берсерков и приказал им завоевать восточное английское побережье.
— Там ждут вас богатство, безнаказанность, женщины и добыча!..
Теперь и об этом с ужасом рассказывали многочисленные беглецы из Европы — монахи, бродяги, люди, которым надоело сидеть на месте в ожидании чего-то необыкновенного: то ли всеобщей гибели, то ли нового пришествия Иисуса Христа.
— Селенья жгут!..
— Города разрушают!..
— Детей продают в рабство!..
— И женщин!..
— В турецкие гаремы!
— Селища сжигают дотла!..
И опять каждый рассказывал о своем, не слушая, а то и перебивая соседа, такого же бедолагу-беглеца. Но великий князь понимал, что его гостями правит пережитый ужас.
Переполненная слухами, один страшнее другого, Европа уж и не надеялась на собственные силы. Оставалась одна надежда: на собственные ноги. И вся эта перепуганная и многообразная людская масса оседала при дворе гостеприимного великого князя Киевского Всеволода. Здесь бурлили страсти, вспенившиеся на дрожжах общеевропейского горя, страха и ненависти.
— У короля Англии Харальда малая армия, да и та раздроблена на две части. Он не может снять войска с севера, где даны грабят его города и села, продавая женщин и детей в рабство.
— Это сам Дьявол!..
— Дьявол пришел!..
Владимир и теперь старался присутствовать на отцовских встречах с купцами, монахами, священниками да и со всеми ужаснувшимися, а уж тем паче наблюдательными беглецами из Европы. Тем более из прибрежных стран Европейского Запада.
Почему это так волновало его тогда, в молодости? Он потом часто вспоминал об этом…
А слухи росли, роились, множились, слоились, как дурной туман.
— Вильгельм разгромил южное войско…
— Вильгельм разослал убийц для королевской семьи, намереваясь занять королевский престол…
Даже перепуганные мужчины толкались словами, перебивая друг друга:
— Супруга английского короля тайком посадила принцессу Гиту Английскую на торговое судно, идущее в северные страны…
— Неправда!
— Почему говоришь так?