— М-м-м, как вкусно. А ты ничего не съешь?
— Кусочек шоколада, если можно. — Возле торта стояла большая серебряная ваза с конфетами.
— Сколько угодно! Шоколад придает силы. — Эрмина смыла со лба сажу. — Ну как, вкусно?
— Очень, — ответила я. Стоя спиной к голой купальщице, в стороне от зеркал я расчесывала свои густые черные волосы и туго заплетала их в косы. — Таких изысканных конфет я еще никогда не ела, это лучший в мире шоколад!
— Приятно слышать, — раздался у двери звонкий голос, — все в доме сделано моими бравыми людьми. Минка! Эрмина! Наконец-то вы здесь! Минка, я твоя тетушка Юлиана. Добро пожаловать под мой кров! Чувствуйте себя, как дома.
Я подняла голову.
В дверях стояла изящная белокурая дама, чуть выше меня ростом, в золотистом присборенном платье с рюшами, с небольшим кринолином, длина его позволяла видеть мыски туфель. Она была так похожа на мою мать, что я даже испугалась. То же сияющее лицо, та же линия губ, лилейная кожа. Только черты ее лица были тоньше, и глаза не голубые, а ореховые, искрящиеся радостью. А талия — в самом деле осиная, как у императрицы. Рядом с нею Эрмина казалась чуть ли не пухленькой. Когда обе дамы обнялись и настал мой черед, я присела особенно низко и почтительно поцеловала тетушкину маленькую, мягкую руку.
При этом я старалась не пялиться на ее прическу. Тщательно зачесанные наверх светлые волосы были увенчаны гнездом из коричневого бархата, в котором красовался ослепительно синий колибри с распростертыми крылышками. И когда это элегантнейшее создание склонило ко мне свою изысканно убранную головку и сердечно поцеловало в лоб, я уловила исходивший от тетушки запах английской помады. А еще я подметила, что цвет ее платья повторял цвет жилета и розы на лацкане у дядюшки Луи. Мне это показалось безумно элегантным.
Сходства со мной, однако, не было никакого. Об этом и нечего говорить. Странно. На кого же тогда я должна походить в Эннсе?
Моя прекрасная тетушка помогла мне встать и на мгновение застыла передо мной:
— Я сейчас упаду в обморок, — промолвила она. — То же лицо. Совсем как…
Эрмина сию же секунду приставила к губам указательный палец.
— …совсем как… как я ее себе представляла, — быстро завершила Юлиана начатую фразу. — Я хотела спросить вас обеих, все ли у вас есть, что необходимо?
— Благодарствуем. В избытке. Впрочем, погоди. Юлиана, не одолжишь ли ты мне какой-нибудь красивый бант для прически? Мой весь в саже от паровоза. У тебя такая элегантная прическа, что я кажусь себе бедной родственницей из деревни.
— Разумеется, с удовольствием. Сейчас же пошлю Йозефу, пусть поищет среди моих вещей что-нибудь подходящее.
И уже через несколько минут крепко сбитая брюнетка по имени Цилли принесла большой алый шелковый бант, который был, пожалуй, чуть ярковат для скромного темно-синего платья Эрмины.
— Это прислала вам госпожа, — сказала она, приседая. — Вы позволите помочь? — И она ловко принялась за дело. Эрмина наблюдала за ней в зеркале.
— Совсем неплохо, — сказала она, когда служанка ушла. — Не попросить ли нам ее в камеристки… Я и в самом деле кажусь выше, если бант сдвинуть немного вперед, как ты считаешь, детка?
— Вам это безумно идет.
— Умоляю, не говори все время «безумно», ненавижу это модное словечко.
— О, пардон. А можно спросить одну вещь?
— Спрашивай.
— Вы не находите, что тетушка похожа на мою маменьку?
— Еще как! Они выглядят как родные сестры.
— Но на кого же тогда похожа я? Никаких других родственников в Эннсе у меня нет.
— Ты? — спросила Эрмина. — А почему ты должна быть на кого-то похожа? Откуда ты это взяла?
— Потому что дядюшка давеча просто оторопел. «Разительное сходство», — сказал он. Сходство с кем? А тетушка…
— Дитя мое, это какая-то ошибка.
— Вы разве не слыхали? Что она сейчас упадет в обморок?
— Нет.
— Но…
— Никаких но, — строго сказала Эрмина. — Хорошо воспитанные дети не донимают взрослых вопросами. Когда они что-то не понимают, то просто ждут. Все в свое время!
— Да, но когда оно придет, это время!
— Не сейчас. Ну-ка! Давай немного надушимся! Это перебьет запах гари. И принеси, пожалуйста, мой веер. Держись прямо! Опять ты прячешь лицо, выше голову, душа моя! Расправь плечи. Грудь вперед, живот втянуть! Вот так. Ну а теперь устроим себе уютный вечерок. Мы это заслужили.
Но об уютном вечере пришлось забыть. Едва мы уселись наверху, в большом актовом зале, как начались распри — гостей оказалось больше, чем мест.
Пришлось молодежь поставить сзади у стенки. Так как я еще не оправилась от изнурительной поездки по железной дороге, для меня сделали исключение и оставили сидеть в третьем ряду возле Эрмины.
Прекрасный зал, с лепниной, большой сценой, с гобеленовым занавесом, набит битком, а люди все прибывают. Весь город устремился сюда. Такой сутолоки я еще не видывала.
Вот Юлиана спешит к нам, держа за руки двух нарядных девочек. Остановившись возле нас, она звонко представила барышень:
— Минка! Это Галла Пумб. Ее отец — знаменитый кондитер с Винерштрассе. А это Эмзи Кропф, дочь мясника с Главной площади. Вы все трое одного возраста.
Мы улыбнулись друг другу.
Галла мне сразу понравилась. У нее были блестящие каштановые косы, карие глаза и милое личико. Эмзи, блондинка с толстыми красными щеками, казалась старше нас обеих. У нее были вполне развитые формы, она носила корсет и выглядела как настоящая маленькая женщина. Симпатии она у меня не вызвала. «От нее, — подумала я, — стоит держаться подальше».
— Встаньте у стенки, — сказала Юлиана девочкам, — прямо перед средним проходом. Оттуда все прекрасно видно. А после оперы встретимся внизу в ресторане. У вас будет еще возможность подружиться, если захотите.
С трудом переводя дыхание, она села возле нас и, раскрыв веер, принялась обмахивать разгоряченное лицо.
Наконец поток гостей прекратился, и двери в зал были закрыты.
Но где же Габор? Я тихонько озиралась по сторонам. Ага! Он стоял со своими товарищами в боковом проходе. Фуражка съехала набок. Может, нарочно надел ее набекрень? Вид у него был залихватский. Он заметил меня и приветливо улыбнулся. Я густо покраснела и тотчас отвернулась.
— Кого ты там разыскиваешь? — строго сказала Эрмина.
— Никого. Просто… здесь так хорошо пахнет цветами. Я хотела узнать, откуда этот аромат.
— Ну уж не оттуда. И запомни раз и навсегда, неприлично вертеться, отыскивая кавалера.
— То, что она унюхала, — ароматизированный керосин, — вступилась за меня тетушка, — мы залили его в лампы. Очень рада, что ты заметила, душа моя.
