Оторвавшись от созерцания этой красоты, Риган перевела округлившиеся глаза на мадам Розу.
— Разумеется, есть еще и разнообразные отделки, — сказала мадам, взглядом приказав помощницам принести их образцы.
К тканям добавились перья, атласные и бархатные ленточки, кружева ручной работы, речной жемчуг, серебряная нить, шелковые цветы, золотая сетка, а также искусно изготовленные застежки из тесьмы и сутажа.
У Риган буквально глаза разбежались.
— Может быть, мы пришли слишком рано для мадемуазель, — тихо сказала мадам Роза, — но месье Трэвис предупредил, что мы должны все сделать за один день, чтобы успеть скроить все платья до вашего отплытия. Он нанял женщину, которая поедет с вами и за дорогу успеет сшить все к вашему прибытию в Америку.
Риган, понемногу приходя в себя от потрясения, подумала, что Трэвис, видимо, не подозревает, в какую историю влип. Сомнительно, что этот колонист имеет понятие о стоимости женских платьев. Дядя Джонатан не раз жаловался Риган на непомерные цены, которые заламывают портнихи за свою работу.
— Трэвис интересовался стоимостью гардероба? — спросила она.
— Нет, мисс, — удивленно ответила модистка. — Вчера он пришел ко мне поздним вечером, сказав, что, насколько ему известно, я являюсь самой лучшей портнихой в Ливерпуле и что он хочет заказать полный гардероб для молодой леди. Разговора о цене не было, но у меня создалось впечатление, что мистера Трэвиса это не волнует.
Риган открыла было рот, но ничего не сказала, а только улыбнулась. Вот, значит, как? Этот огромный, шумный колонист думает, как видно, что все еще находится в лесных дебрях Америки! Возможно, будет весело поиграть денек с тканями и отделками, сделать вид, что заказываешь большой гардероб, а потом понаблюдать за выражением лица Трэвиса, когда он получит счет. Конечно, надо сделать так, чтобы счет ему предъявили до того, как женщины начнут раскраивать ткани. Она вовсе не хочет, чтобы они понесли убытки, когда окажется, что Трэвис не может расплатиться.
— С чего начнем? — сладким голоском спросила Риган, радуясь, что сможет поставить на место этого хвастуна.
— Пожалуй, начнем с дневных платьев, — предложила мадам Роза, взяв в руки образец муслина.
Несколько часов спустя у Риган появились некоторые сомнения относительно этого плана. Жаль, что ей не придется носить эти платья, потому что заказанный гардероб мог бы прийтись по вкусу даже принцессе. Там были муслиновые платья всех цветов и с разными отделками, бальные платья из атласа и бархата, платья для пеших прогулок, наряд амазонки для верховой езды, вызвавший у Риган смех, потому что она абсолютно не умела ездить верхом, накидки, плащи, рединготы, спенсеры, а также множество ночных сорочек, пеньюаров и отороченных кружевом нижних юбок. Она использовала все предложенные ткани и все цвета.
В полдень им принесли еду, и Риган обрадовалась тому, что работа закончена, потому что устала.
— Это еще только начало, — сказала мадам Роза. — После полудня придут меховщик и шляпница, а также сапожник и перчаточник. И каждый из них будет снимать с мадемуазель мерки.
— Само собой, — прошептала Риган. — Как это я забыла?
Ближе к вечеру она перестала чему-либо удивляться. Меховщик привез шкурки соболя, горностая, шиншиллы, бобра, рыси, волка, а также ангорской козы, и Риган подобрала меховые подкладки, воротники и манжеты для уже выбранных пальто. Сапожник взял образцы тканей, чтобы окрасить в такой же цвет мягкую кожу для туфелек — по паре для каждого туалета. Потом он описал, какие изготовит ей ботинки для пеших прогулок. Шляпница и перчаточник подобрали соответствующие по цвету и стилю аксессуары.
К вечеру все устали, особенно Риган, энергии у которой сильно поубавилось. Ей было стыдно, что целый день был потрачен впустую, потому что едва ли какой-нибудь американец смог бы расплатиться за все, что она заказала. Она предупредила мадам Розу, что все счета следует представить Трэвису до того, как ножницы прикоснутся к ткани, и что деньги за заказ следует получить вперед.
Модистка вежливо улыбнулась и сказала, что постарается представить счета завтра же утром.
Оставшись наконец одна, Риган тяжело опустилась в кресло, устав после напряженного дня и от одолевавшего ее чувства вины. Весь день она понимала, что играет в игру, но люди, для которых это была работа, наверное, сильно разозлятся, узнав, что за целый рабочий день им не заплатят.
К тому времени как на лестнице послышались тяжелые шаги Трэвиса, Риган чувствовала себя совсем мерзко, и виноват во всем был он. Как только он открыл дверь, она швырнула в него туфлю, попав в плечо.
— Это что значит? — усмехнувшись, спросил он. — Я-то думал, что сегодня ты по крайней мере будешь рада меня видеть. Ведь ты всегда жалуешься, что у тебя нет одежды.
— Я не просила тебя заботиться о моей одежде! Ты не имеешь никакого права делать это, тем более не имеешь права увозить меня в свою варварскую страну! Я туда не поеду, ты меня слышишь? Я англичанка и останусь в Англии.
— Где же твои родственники и друзья? — саркастически осведомился он. — Сегодня я снова потратил целый день, пытаясь отыскать место, где ты жила, но не смог найти ничего. Пропади они все пропадом! — воскликнул он, взъерошив рукой волосы. — Какими нужно быть людьми, чтобы выгнать из дома ребенка?
Возможно, из-за утомительного дня или оттого, что плохо спала ночью, но ее глаза наполнились слезами. За последние несколько дней Риган была так потрясена происходящим, что уже забыла о том, что почувствовала, когда услышала, как Фаррел с отвращением говорил о женитьбе на ней, а дядюшка заявил, что терпеть ее не может. Она еще надеялась, что они спасут ее. Трэвис, очевидно, добрался в своих поисках и до их дома. Неужели Фаррел и ее дядюшка сказали ему, что не знают ее?
Прежде чем она начала говорить, Трэвис схватил ее в объятия. Отталкивая его, Риган попыталась протестовать.
— Оставь меня в покое, — тихо прошептала она, но он лишь еще крепче прижал ее к себе, и она, спрятав лицо у него на груди, наконец разрыдалась.
Не теряя времени, Трэвис уселся в кресло и, не выпуская ее из рук, принялся укачивать, словно ребенка.
— Поплачь, поплачь, кошечка, — ласково сказал он. — Тебе станет легче.
Она расплакалась еще сильнее от того, что ее успокаивал этот незнакомец, тогда как люди, которые должны были позаботиться о ней, отказались даже признать факт ее существования. Хуже всего, что вдребезги разбилась ее надежда на то, что ее спасет Фаррел и что она снова увидит человека, которого любила. Теперь у нее даже не было шанса доказать ему, что она могла бы стать хорошей женой. Теперь ее насильно увезут в Америку, и никто никогда не узнает, куда она исчезла.
Когда рыдания стали утихать, Трэвис погладил ее влажные волосы.
— Не хочешь рассказать мне, что тебя так расстраивает?
Не могла же она рассказать ему о Фарреле!
