– У нас? – Интригующе спросила он, – да нет, у вас заказан номер в бане, там и отогреетесь, я же займусь делами.
Машина мягко тронулась, она отвернулась от меня и достав телефон начала копаться в нем. Шофер включил радио. Запела Сурганова….Ты не вернешься. Мне стало одиноко и пустота окутала мою больную голову. Мимо мелькали горящие витрины супермаркетов. Я набрался наглости и открыл дверцу на сидение. Здесь был небольшой ларчик. Я выбрал небольшую бутылочку с неизвестным содержимым, надеясь на то, что в такой приличной машине вряд ли будут возить настойку боярышника. Хрустнул крышечкой и одним махом высосал ее содержимое. Кажется это был бренди. А мы все ехали и ехали.
– Вы Герда, – уверенно сказал я.
– Я знакома с вашей классификацией, – ответила Вика, совсем не отрываясь от своего занятия, – Вы же всем женщинам что – то прилепляете. Да и ладно, меня предупредили. Кстати, почему именно Герда?
– Я замерзал в царстве снежной королевы, – ответил я, при этом оценивая еще одну маленькую бутылочку, – а ты пришла и спасла меня.
– Интересно, – сказала она, даже не приподняв глаз, – как бы это звучало в радио эфире?
Мне словно передернуло током, – Блин, мне же на работу нужно!
– Не парься, я провела твое увольнение вчерашним днем, так что там, про Герду?
Я расслабился, меня несло неведомым мне потоком необыкновенной силы, куда? Я пока не знал. Не хотел знать. Пусть все будет, так, как и будет, подумал я и начал:
– Я встретил ее случайно. Хотя, для того что – бы встретить такую женщину, нужно поддаться искушению другой. Возможно, я пошел за ней просто по наитию. Она так же просто прошла мимо и прошептала.
– Я буду любить тебя просто за твои глаза.
И мне стало так тепло. Я впервые поверил. И пошел. И мен было плевать куда и зачем я должен был идти. Лишь бы идти следом за ней. Я даже не заметил того леденящего ветра, что обжигал мои щеки. Мои ноги вязли в грязном снеге, я падал и подымался. Но шел, шел за ней. Рассветы сменялись с плачущими закатами. Мы переходили реки и болота, все шли и шла. Она не говорила не слова. Но я верил, я знал что она настоящая. Она моя. Будь даже она смертью. Не страшно, когда веришь, когда доверяешь.
Но, в один день или мгновение, я потерял ее. Я прилег от усталости. Я правда устал. Она скрылась из виду, а я улегся прямо в снег. Закутался им и закрыл глаза. В голове заговорили голоса. Одни кричали мне, ты замерзнешь здесь навсегда. Другие, молча кивали головами. Мне было тепло. Я решил для себя, что немного отдохну и догоню ее, обязательно догоню. Как вдруг, по моим волосам прошлась чья – то теплая рука. Я открыл глаза. Вот теперь и можно сказать, ее я встретил случайно. Это была она, моя Герда. Она, босиком, по осколкам ледяной пустыни, шла все это время за мной. Моя маленькая девочка. Она так сильно поранила свои замерзшие ножки. Я обнял ее и заплакал.
– Очень обворожительно, – прервала мое повествование Вика, – а потом она взяла такого сильного, его, и понесла на своих слабых плечах в новую жизнь, так?
– Пошло, – отозвался я, – между прочим мужчина то же человек.
– Приехали, мужчина, – властно заявила она, – не парься, просто погрейся, а я заеду через час. У нас самолет.
– Не парься? – смешливо переспросил я, – а как же плоцкие утехи?
– Чеши давай, – улыбнулась она, – я тебе не секс эскорт, а ответственный секретарь.
Я вышел из Мерседеса, прихватив парочку бутылочек, и небрежно бросил через плечо, – Можно я буду называть тебя Гердой?
– Можно, – ответила Вика, – через час буду.
В легкой турецкой бане было тепло и уютно. Весь антураж выглядел как забытый совецкими партизанами блиндаж, где то на границе с Финляндией. Все просто, лаконично и по делу. Полок, каменка… и все.
Я даже разглядел суровые лица этих людей. Как будто сквозь время смотрели на меня партизанские бледно – серые глаза.
– Что тут делаешь? – Грозно, но боязливо спросил один из них. При этом поправил за пазухой топор и нежно погладил маузер на поясе.
– Парюсь, – спокойно ответил я.
– Немец? – В таком же тоне спросил другой.
– А як жжешь? – Попытался сострить я, но увидев промелькнувшую чертовщину в его взгляде, осекся, – Нет конечно!
– Почему, конечно? – Сурово спросил третий и аккуратно достал красные атласные корочки, – аусвайс есть?
Я понял всю трудность своего положения:
– Дяденьки партизанствующие, не губите почем за зря. Я же свой, то есть ваш, советский в доску. Бля буду!
– Брешет, – констатировал тот, что с маузером, – по всему видно что не наш.
– Или финн беглый, или румын, – подтвердил второй.
– Агент Абвера, – скромно сказал третий, и все трое достали оружие.
– Как же это вы распознали? – Раздухарился я.
– Расстрелять!
– Да у меня дед на втором белорусском, знаете… да вы что мужики, да что родненькие?! Да я вам денег дам!
Партизаны переглянулись. Зашептали, убрали свои пуколки и вынесли вердикт:
– Сколько денег с собой?
– У меня вот, и я протянул одному из них золотую карту. Он повертел ею в воздухе и аккуратно вложил в свои красные корочки.
– Банкомат нужно найти, – строго сказал он тому, что с топором за пазухой и подал знак на выход.
– Фу, – выдохнул я, – спасибо граждане коррумпированные душегубы.
– А, кстати, – обернулся один из них, достал гранату и бросил ее на каменку, – с легким паром.
Грохнуло так, что уши заложило. Я открыл глаза. В дверь сильно стучали. Я опять уснул.
– Ваше время закончилось, – орали с той стороны. Я приоткрыл дверь и увидел того самого партизана. Внимательно оглядел его, и не обнаружив топора и маузера, мотнул в ответ головой, мол сейчас буду. С выпивкой нужно было заканчивать.
Я наспех проверил карту. Она лежала на месте. Я облегченно выдохнул, умылся холодной водой и начал одеваться.
– Это вам передали, – крикнул из за двери банщик – партизан, и просунул в приоткрытый створ какой то пакет.
Я развернул его и обнаружил черный костюм, рубашку, галстук и туфли.
– Пошла вода горячая, – усмехнулся я и бросил свое шмутье в сторону.
Через час я уже сидел в уютном кресле лайнера. Аккуратно оценивая весь блеск и изыск бизнес класса.
– Ему кефир, – строго произнесла Герда, когда милая стюардесса попыталась что – то предложить.
– Что – то еще? – спросила стюардесса.
– Секса и яду, – грустно попросил я.
– Нам ничего не нужно, – так же строго отрезала Герда.
Самолет загудел и поплелся по взлетке. Я сидел у иллюминатора и с наслаждением разглядывал удаляющиеся огоньки аэропорта. Наконец лайнер вздрогнул и начал подьем. Дыхание у меня перехватило. Я быстро посмотрел на Герду, но она не подавала и тени испуга или сомнения. Мне стало спокойнее и я снова начал смотреть в иллюминатор. Домики становились все меньше и меньше. Огни расползались в длинные змейки. Змейки собирались в огненные потоки и образовывали реки и речушки. Вдруг, среди всего этого великолепия, я представил себя. Такого маленького, на такой огромной земле. Вдруг я подумал, а ведь раньше нам в школе говорили что земля огромная и круглая. Но этого вряд ли достаточно, что – бы понять. А вот если увидеть, то и понять можно вполне. Понять, что мир не ограничивается тем, что ты видишь каждый день перед глазами. Это не твой двор, и не твой район, и не твой город. Мир, это… мир. И как же бог видит меня с такой большой высоты, в таком огромном мире? Я вот, думал я, с такой небольшой высоты и себя бы не увидел. Не удивительно что мы так живем. Бог то нас просто не видит.
