Девочка лежала на боку, свернувшись клубком. Лицо ее скрывала ткань, но спутанные рыжие волосы были хорошо заметны в свете костра. Богиня посмотрела на ребенка, затем на Риса.
Зебоим открыла рот. Подбежав к девочке, Морская Богиня схватила алтарную ткань и сорвала ее с лица спящей. Затем взяла ее за подбородок и повернула лицо к свету. Девочка, проснувшись, расплакалась.
— Прекрати! — резко окликнул ее Рис. — Ты делаешь ей больно.
Зебоим дико расхохоталась:
— Делаю ей больно? Я бы не причинила ей вреда, если бы вонзила ей кол в сердце! Это дело рук Маджере? Он считает, что может спрятать ее от меня с помощью такого глупого обмана?
— Госпожа… — начал было Рис.
— Ой! — взвизгнула Зебоим, отдернула руку и воззрилась на девочку с изумлением и яростью. — Она меня укусила!
— Только подойди ко мне, и я тебя еще укушу! — крикнула девочка. — Ты мне не нравишься. Уходи отсюда!
Она поплотнее укуталась в ткань с алтаря, свернулась клубочком и закрыла глаза.
Зебоим, сунув в рот кровоточащий палец, внимательно смотрела на ребенка.
— Ты не знаешь меня, дитя? — обратилась она к девочке. — Я Зебоим. Мы же друзья, ты и я.
— Я тебя никогда не видела, — возразила та.
— Госпожа, — озабоченно спросил Рис, — кто эта девочка? По-моему, она тебе знакома.
— Не играй со мной в игры, монах, — пригрозила Зебоим.
— Я откровенен с тобой, повелительница! — горячо воскликнул монах.
— Зебоим перевела на него взгляд.
— Ты говоришь правду. Ты и в самом деле не знаешь. — Она махнула рукой в сторону задремавшей девочки. — Это Мина. Или, скорее, она была Миной. Не знаю, кем она теперь себя считает.
— Я ничего не понимаю, госпожа, — признался Рис.
— В этом ты не одинок, — мрачно усмехнулась Богиня. — Где ты нашел ее?
— Она была в море во время бури. Она едва не утонула…
— В море? — переспросила Зебоим и пробормотала что-то про себя. — Ну конечно! Она же прыгнула с крепостной стены! И пришла к тебе, к монаху, который знал, кто она такая…
— Королева, — перебил ее Рис, — ты должна рассказать мне, что происходит.
Зебоим окинула его изучающим взглядом.
— Мой бедный монах. Было бы ужасно забавно уйти и оставить тебя теряющимся в догадках, но даже я не настолько жестока. У меня нет времени углубляться в подробности, но я расскажу тебе кое-что. Это дитя, эта девочка, эта Мина — Богиня. Она Богиня, которая не знает о своем божественном происхождении, потому что Такхизис заставила ее думать, что она смертная женщина. Более того, она Богиня Света, которую обманом заставили служить Тьме. Ты улавливаешь мою мысль?
Рис ошеломленно уставился на Морскую Королеву.
— Вижу, что не совсем, — пожала плечами Зебоим. — Ну ладно, вообще-то это неважно. Ты и так от нее без ума. Продолжу свой рассказ. Бедная Мина имела глупость влюбиться в Чемоша, а тот поступил как настоящий мужчина — разбил ей сердце. Мина попыталась вернуть его расположение с помощью подарка. Она вытащила Башню Высшего Волшебства со дна моего моря и поставила ее на остров, вон там. Это произвело большое впечатление на всех нас. Тогда впервые кое у кого из нас зародились подозрения насчет ее божественного происхождения. Маджере, конечно, знал все с самого начала.
— Я не верю… я не могу поверить… — Рис смолк, вспомнив, как девочка' назвала место, где находился ее дом. — Если твой рассказ правда, повелительница, как она превратилась в это… в ребенка?
— Это только Богам известно, — отвечала Зебоим. — Нет, погоди-ка. Беру свои слова обратно. Мы, Боги, совершенно ничего не понимаем. Ты думаешь, я лгу, да?
Рис смутился.
— Госпожа…
Богиня схватила монаха за руку, и ее ногти, пронзив ткань рясы, оцарапали его кожу. Вперившись взглядом в его глаза, в его мозг, в саму его душу, она прошипела:
— Можешь верить мне или не верить, как тебе угодно. Я уже сказала, что это неважно. Мина пришла к тебе. И я хотела бы знать почему? Это Маджере послал ее сюда? Мы дали клятву, мы все. Нам нельзя вмешиваться в ее жизнь. Неужели Маджере солгал?
В этот миг Рис понял, что Зебоим говорит правду, и по телу его пробежала дрожь. Он взглянул через плечо Богини на маленькую потерявшуюся девочку, завернутую в потертую алтарную ткань, спящую на холодном, сыром полу пещеры, и вспомнил, как она боролась с бурей, насланной Богами. Он не разбирался в деяниях небес, но немало знал о страданиях смертных.
— "Думаю, она пришла потому, что одинока и напугана, — предположил Рис, — и нуждается в поддержке.
Зебоим чуть не испепелила монаха взглядом, проникнув в самые затаенные уголки его души, затем отшвырнула его прочь, и он, споткнувшись, отлетел к стене пещеры.
— Тогда желаю тебе удачи с твоей новой маленькой подружкой, монах.
Морская Богиня исчезла, и Риса хлестнул порыв ветра и дождя.
Дрожа, он снова обратил взгляд на ребенка и, вне себя от тревоги, взмолился:
— Маджере! Неужели такова твоя воля, неужели я обречен взять на себя это бремя?
— Рис! — проревел кто-то, и монах на мгновение испугался. Затем понял, что это всего-навсего Паслен.
— Рис! Можно войти? — кричал кендер, стоя у входа в грот. — Зебоим ушла?
— Ушла. — И добавил про себя: «Но ненадолго», уверенный, что не в последний раз видел Морскую Королеву.
Паслен осторожно вошел, озираясь по сторонам, словно боялся, что Богиня набросится на него из темного угла. Затем увидел костер и щелкнул пальцами.
— Ох ты, я знал — что-нибудь все-таки забуду. Ты сказал принести кремень…
— Теперь уже не нужно, — улыбнувшись, успокоил его Рис.
— Ага, вижу. Думаю, я забыл про кремень потому, что был очень взволнован одной находкой. Я не хотел приносить это сюда, пока здесь была… ты знаешь кто. Но теперь, когда она ушла, я пойду и принесу.
Он пулей вылетел из грота и, вернувшись с длинной тонкой палкой, гордо протянул ее монаху:
— Ее вынесло на берег волнами. Это не напоминает тебе о твоей старой штуковине? Хламиде, или как ты там ее называл? Во всяком случае, мы с Аттой решили, что это тебе пригодится.
— Эммида, — негромко произнес Рис.
Он взял в руки посох'/сжал его в пальцах. Приятное тепло согрело его ладони и распространилось по всему телу. И одновременно он услышал голос Бога и понял, чего хочет от него Маджере.
Рис прислонил посох к стене и разложил платье девочки на камнях у огня. Она крепко спала, дыхание было глубоким и ровным. Он тоже опустился на пол и прислонился спиной к стене. Он был истощен — морально и физически. Он не помнил, когда в последний раз спал.
