Книга Вердикт - Джон Гришэм

Вопросы в анкете были такими: “Курите ли высигареты? Если да, сколько пачек в день? Если да, то как давно вы курите? Еслида, хотите ли бросить? Испытывали ли вы когда-либо табакозависимость? Страдалли кто-нибудь из ваших родственников или знакомых от заболеваний,непосредственно связанных с курением? Если да, то кто? (Укажите, пожалуйста,имя человека, характер заболевания, а также успешным ли было его лечение.)Верите ли вы, что курение может стать причиной: а) рака легких, б)сердечно-сосудистых болезней, в) гипертонии, г) ни одной из перечисленныхболезней, д) всех перечисленных болезней?”

Третья страница трактовала о более общихпредметах: “Каково ваше мнение о создании фонда для лечения больных,пострадавших в результате курения, на средства налогоплательщиков? Каково вашемнение по поводу отчисления бюджетных средств для субсидирования фермеров,выращивающих табак? Каково ваше мнение о необходимости запрета курения во всехобщественных местах? Какие права, по вашему мнению, следует предоставить курильщикам?”Для каждого из ответов было оставлено много места. На странице четвертойперечислялись имена семнадцати юристов, официально участвовавших в нынешнемпроцессе, а также еще восьмидесяти, которые имели к ним хоть какое-нибудьотношение по службе. “Знакомы ли вы лично с кем-нибудь из этих юристов?Представлял ли когда-либо кто-нибудь из них ваши интересы? Участвовали ли вы влюбом качестве в судебном разбирательстве, в котором участвовал один из них?”Нет. Нет. Нет. Николас быстро ставил прочерки. На пятой странице имелся списокпредполагаемых свидетелей. Шестьдесят два человека, включая Селесту Вуд, вдовуи истицу. “Знакомы ли вы с кем-нибудь из этих людей?” Нет.

Истер налил себе еще одну чашку растворимогокофе и положил два пакетика сахара. Вчера вечером он целый час просидел надэтой анкетой и вот уже час сидит над ней с утра. Солнце только начало всходить.На завтрак у Николаса был банан и черствая булочка-бейгел, прожевывая которую,он размышлял над вопросами и уставшей рукой аккуратно вписывал ответы печатнымибуквами, потому что его скоропись разобрать было почти невозможно. Онпредставлял себе, как уже сегодня вечером целая комиссия графологов с той идругой стороны будет корпеть над его анкетой, интересуясь не столько тем, что вней написано, сколько тем, как он выводит свои буковки. Он хотел показать, чтоаккуратен и вдумчив, умен и открыт, способен слушать во все уши и решатьвопросы справедливо, то есть что он — именно такой арбитр, какой им требуется.

Истер специально проштудировал три книги обовсех тонкостях графологии.

Он вернулся к вопросу о субсидияхтабакопроизводителям как к ключевому. Ответ был готов, поскольку он много думалоб этом предмете, но хотел выразиться как можно яснее. Или, наоборот,неопределеннее. Быть может, тогда он не выдаст своих чувств, но и не вызоветнастороженности ни у одной из сторон. Многие из этих вопросов уже задавались вовремя слушания дела “Симмино” в прошлом году в пенсильванском городеАллентауне. Николас выступал тогда под именем Дэвид, Дэвид Ланкастер,студент-заочник кинематографического колледжа с настоящей черной бородой ифальшивыми очками в роговой оправе. Тогда он работал в магазине видеотехники.Прежде чем вернуть анкету на второй день, он сделал копию. То дело былоаналогично этому, но хотя занималась им сотня юристов, ни один из них неучаствовал в нынешнем процессе. Только Фитч присутствовал неизменно.

Тогда Николас, он же Дэвид, прошел первые дваэтапа отбора, но до него оставалось еще четыре ряда, когда жюри оказалосьполностью укомплектованным. Он сбрил бороду, выбросил фальшивые очки и черезмесяц уехал из города.

Складной карточный столик, за которым онсидел, дрожал под его рукой. Истер заполнял анкету в своем обеденном уголке —столик и три разнокалиберных стула. В крохотной каморке справа от него стоялихлипкое кресло-качалка, телевизор на деревянном штативе и пыльный диван,купленный на блошином рынке за пятнадцать долларов. Возможно, он мог быпозволить себе снять более приличное жилье, но аренда означала предоставлениедокументов и оставляла следы. А были люди, которые буквально рылись в егомусоре, чтобы выяснить, кто он есть.

Интересно, где сегодня вынырнет эта блондинка— разумеется, с сигаретой наготове, жаждущая втянуть его в очередной банальныйразговор о курении. О том, чтобы позвонить ей, он и не думал, но узнать, чьюсторону она представляет, хотелось. Вероятно, табачные компании, больно уж онапоходила на тот тип агентов, который так любил использовать Фитч.

Из своих занятий юриспруденцией Николас знал,что вступать в прямой контакт с потенциальным присяжным было для этойблондинки, как и для любого другого нанятого с подобной целью агента,нарушением этики. Знал он так же и то, что у Фитча достаточно денег, чтобызаставить блондинку бесследно исчезнуть отсюда. В следующий раз она моглапоявиться во время другого процесса как, скажем, рыжеволосая любительницасадоводства с совсем иной легендой. Есть вещи, которые невозможно разоблачить.

В спальне прямо на полу лежал широченныйматрас, приобретенный на том же блошином рынке. Картотечная тумба служилакомодом. Одежда была разбросана по полу.

Временное жилье Истера имело вид места,предназначенного для того, чтобы, использовав его несколько месяцев, незаметнопокинуть однажды среди ночи — что он и собирался сделать. Он жил здесь ужеполгода, и это был его официальный адрес, во всяком случае, именно его Истеруказал при регистрации в избирательной комиссии и получении местныхводительских прав. В четырех милях отсюда у него было жилье получше, но он нерисковал появляться там, чтобы его не заметили.

Итак, он беспечно жил в нищете — один измножества студентов, временно отошедших ют занятий, не обладающих никакимимуществом и не обремененных особыми обязанностями. Он был почти уверен, чтоищейки Фитча не заходили пока в его квартирку, но не обольщался на этот счет,поэтому в доме все было хоть и бедно, но тщательно продумано: они ничего недолжны здесь разнюхать.