— Твое лицо все забрызгано кровью, — услышала она свой безжизненный голос.
«Это сон, кошмарный сон!» — кричал голос в ее голове, но неуверенные нотки не позволили ей поверить в это.
Рука Адама отпустила раненое предплечье и осторожно отвела в сторону палец Леа. Девушка с восхищением заметила, что кончик ее пальца при этом вытер одно из темных пятнышек. Остался слабый светло-красный след. Когда Адам медленно поднялся, она заметила, что губы его слегка дрожат.
Что он прячет под одеялом? Еще больше крови?
Леа не могла двигаться, даже когда Адам попытался слегка оттолкнуть ее от себя, чтобы пройти к умывальнику в кухонной нише. Из оцепенения ее вывел только шум струящейся воды. Нетвердо держась на ногах, она последовала за ним, когда в нос ей ударил тяжелый металлический запах крови.
Адам одной рукой плеснул воду в лицо, та, окрасившись в красный цвет, стекла в умывальник. Он перестал брызгать водой только тогда, когда стекающая вода вновь стала чистой. Он застыл, слегка наклонившись; на лицо налипли мокрые пряди волос.
Темное пятно в растрепанных волосах Адама магически притягивало Леа, и она запустила туда палец. На нем осталось что-то липкое. Она лихорадочно отметила глубокие порезы на лопатке Адама, края которых вдруг шевельнулись. Раны стали уже — отрицать это было невозможно. Пока Леа таращилась на ссадины, те начали закрываться на глазах.
— Это не моя кровь. Не человеческая кровь.
Эти слова вырвали Леа из оцепенения, и она с силой заставила себя отвести взгляд от ран на плече. Ее руки вцепились в край умывальника. Холодный фарфор держал хорошо. Мелкие царапины на его поверхности несли в себе что-то настоящее, подлинное.
Девушка снова неуверенно протянула руку к Адаму. Она видела, как выражение его лица стало суровее, когда он повернулся к ней. Тем не менее, она положила ладонь на его обнаженную грудь и при прикосновении почувствовала мурашки, словно сквозь нее прошел слабый ток. Все смущение и страх разом улетучились, осталась только потребность чувствовать тело Адама, тянуться к нему, чтобы это волшебство покрыло всю ее кожу без остатка.
Но уже в следующий миг Адам одним плавным движением увернулся от нее. От разочарования Леа издала удивленный звук, на который Адам ответил негромким рычанием. Она удивленно замерла. На лице Адама угадывалось то же волнение, которое охватывало ее. Он снова повернулся к ней, и она увидела, как напряглись его мышцы под кожей, словно он в любой момент готов был броситься на нее. Но он стоял неподвижно и, казалось, даже не дышал. Ей с большим трудом удалось сдержать себя и не прижаться к нему.
— Что теперь? — затаив дыхание, спросила она.
Адам провел рукой по лицу, словно пытаясь разбудить самого себя. Затем приложил ладонь к глазам, и нижняя половина его лица скрылась в тени. И все же от Леа не ускользнул его тихий смех. В нем слышались отчаяние и в то же время облегчение.
— Я должна вызвать врача. Хоть кого-нибудь позвать, — сказала она, пытаясь привнести в ситуацию хоть капельку… нормальности.
— Нет! — Адам поспешно шагнул к ней. В его глазах промелькнули страх и некоторая доля гнева, но это выражение было мимолетным, уступив место сдержанности. — Сейчас мы присядем, — сказал он, указывая на матрас, который наряду со старым ковром и пластиковым стулом был единственным местом для сидения в комнате.
Леа опустилась рядом с ним на постель, изо всех сил стараясь случайно не коснуться его. Адам вновь погрузился в оцепенение, и, казалось, не замечал ее присутствия. Внезапно подавленность Леа сменилась холодной яростью. Она злилась на этого молчаливого человека, который то и дело приводил ее в замешательство. При этом он перешел уже все границы, и ей нужны были объяснения.
— Ты сидишь в моей комнате среди ночи, — перешла она в наступление.
Адам кивнул, не поворачивая головы. Его правая нога была слегка согнута, раненая рука в пропитанной кровью повязке вновь лежала на коленях. Одеяло, которым он обернулся, сползло, открыв свежесодранную кожу на бедре.
— Среди ночи, неодетый.
Так как Адам снова ограничился одним лишь кивком, она добавила:
Голый и окровавленный. Черт возьми, Адам! Он раздраженно ответил на ее взгляд.
— Да, — только и сказал он.
— Рана на твоей спине как раз собирается затянуться сама собой.
Адам закрыл глаза, прислонился затылком к стене и вытянул ногу. На его лице мелькнула улыбка, когда он коротко ответил:
— Знаю.
Леа считала удары сердца, прежде чем он заговорил снова.
— Ну хорошо, я не должен был приходить к тебе, по крайней мере, не в таком состоянии. Что-то здесь привлекло меня, но вообще-то оно притягивает меня каждую чертову ночь, с тех пор как я впервые увидел тебя в доме Этьена. Если бы я не был так сильно ранен, ты не заметила бы меня. Моя ошибка.
Адам криво усмехнулся Леа, от чего тысяча вопросов, которые она только что хотела задать, куда-то исчезли. Удивительная способность, потому что вообще-то никому не удавалось заставить умолкнуть пытливый ум Леа. Адаму же было достаточно одного взгляда, чтобы она забыла только что пережитое безумие. Она несмело улыбнулась в ответ.
Охотнее всего она поддалась бы зову мурашек в кончиках пальцев и погладила бы его по щеке, но тут Адам принялся снимать с предплечья повязку. По сплетению вен проходили три глубоких пореза, белые края расступились, открывая темную путаницу плоти. Леа пришлось приложить все усилия, чтобы не закричать. Ей показалось, что она увидела перерезанные вены и болтающуюся нить сухожилия. Но гораздо сильнее страшной раны Леа шокировало то, что ее края медленно стягивались.
— Еще пара часов, и ничего не будет видно, — деловито пояснил Адам. — Все вернется в прежнее состояние. Это своего рода болезнь, трудно объяснить. Полагаю, ты не согласилась бы просто забыть сегодняшнюю ночь, не правда ли?
Он вновь подарил Леа улыбку, на которую она на этот раз ответила сердитым сопением.
— Так я и думал, — произнес Адам, и в голосе его слышалась легкая веселость. Похоже было, что он принял решение и, казалось, испытывал почти что облегчение. Леа инстинктивно немного отодвинулась от него, словно догадываясь, о чем сейчас расскажет Адам. Во взгляде, который бросил он на нее, читалось, что он хорошо понимает ее страх.
— Думаю, такое ты назвала бы присутствием демона, — произнес Адам со спокойствием, совершенно не гармонирующим со смыслом его слов. — Он один. И, тем не менее, его много. Он целиком и полностью владеет тобой, проникая в каждую клеточку твоего тела. Наполняет твое тело, словно сосуд, и одновременно с этим его консервирует. Итак, если я порежусь, демон затянет раны, чтобы вернуть прежнее состояние. Словно возвращающаяся в свое положение резинка. — Он щелкнул пальцами, и Леа вздрогнула. — В общем-то, одержимость демоном лишает многих человеческих особенностей: человек перестает мерзнуть и потеть, сон ему не нужен, процесс старения тоже останавливается. Есть только одно необходимое условие: демон хочет, чтобы за ним ухаживали.
