Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
Мужчины смотрели новости, которые марокканские дикторы читали на арабском и французском языках. У нас были свои любимчики – те, кто четко, раздельно и медленно произносил текст. Тогда можно было его перевести и что-то понять, особенно если при этом показывали какой-нибудь отснятый сюжет.
С дикторами здоровались, обсуждали покрой их пиджаков и форму галстуков, прическу, дикцию и вообще – умение вести себя перед камерой. Сравнивали с нашими дикторами, всегда в пользу наших, разумеется.
Нашелся старый видеомагнитофон и коллекция древних российских фильмов, оставшаяся от прежних поселенцев. Юлькин папа все это отремонтировал и стал устраивать что-то типа домашнего кинотеатра. В поселке, конечно, никакого кино не было, поэтому на наши просмотры часто приходили местные. Причем не только дети, но и взрослые. Им очень нравились наши фильмы.
Постепенно все обзавелись современной видеотехникой, но все равно продолжали собираться у этого старого «видика».
Однажды выпал снег. Мы так обрадовались, что не хотели идти домой, все бегали, ловили руками тающие хлопья, подставляли снежинкам разгоряченные лица.
Венсан шел по дорожке. Я сначала не узнала его. Он втянул голову в плечи, сутулился, капюшон куртки закрывал лицо, руки в карманах.
– Венсан! – обрадовалась я. – Вьен жуэ авек ну!
Он приостановился, улыбнулся жалобно:
– Нэж, – произнес он.
Я уже знала, что «нэж» по-французски – снег. Я заметила, как дрожали губы Венсана. Он просто замерз! Оказалось, что он видит снег первый раз в жизни. Это было так удивительно! Мы пожалели его, и Венсан убежал домой. Хотя и дома он не смог бы согреться – наши виллы совсем не были приспособлены к зимним холодам.
Снега было так много, что наши новые соседи, сирийцы, молодой врач и его жена, выскочили на улицу и, хохоча, начали кидаться в нас снежками. Мы познакомились и пошли к ним в гости.
Врач чистил нам апельсины, а его жена угощала шоколадом. Мы старались вести себя чинно, все-таки в гостях у иностранцев… Но веселость наших новых друзей расшевелила нас, мы болтали и смеялись, мешая французские и русские слова. Я даже спросила, почему жена доктора не носит чадру. И тут выяснилось, что они – христиане, православные, и очень любят Россию. Оказалось, что они впервые видят снег, но читали о нем и знают, что такое снежки. Правда, местные жители их радости не разделяли, поселок словно вымер на время снегопада.
Потом у меня была ангина, и сирийский доктор лечил меня. Он приходил такой радостный и довольный, что я начинала стыдиться своей болезни.
– Бонжур, Ирина! Са ва? (То есть – как дела?)
– Бонжур, – здоровалась я, стараясь вылезти из-под одеяла и наспех, пальцами расчесывая лохматую голову. – Са ва бьен (хорошо), – я бодрилась изо всех сил. А мама смеялась, стоя в дверях комнаты.
Доктор присаживался на краешек моей кровати и просил меня открыть рот, рассматривал мое горло и весело объяснял мне и маме о том, что ангина бывает тогда, когда дети едят лед.
– Какой лед? – удивлялась я. И доктор объяснял буквально на пальцах, что бывают такие длинные ледяные наросты, которые растут на крышах, головой вниз.
– Сосульки! – взвизгивала я, хлопая в ладоши от радости, что поняла его очень образный рассказ. Доктор делал большие глаза и торжественно пожимал мне руку:
– Уи, уи! Да! Сосюлка!
– Ирина, ты ела сосульки? – строго спросила мама.
– Нет, – почти честно ответила я, – мы их только немного попробовали, эти алжирские сосульки, так, лизнули по паре раз. Наши лучше, вкуснее.
Как бы там ни было, а уколы делать пришлось. Доктор приходил три раза в день и, стараясь меня отвлечь, рассказывал что-нибудь смешное. Но я все-таки смущалась. Он был такой молодой, что казался мне почти ровесником. Я стеснялась поднимать рубашку, когда доктор делал мне уколы.
Жаль, сирийцы быстро уехали. Они прожили в поселке всего несколько месяцев. Жена доктора иногда приходила к маме и жаловалась. Ее обижали алжирцы: мол, арабская женщина не может быть христианкой, не должна ходить с открытым лицом, а раз она так себя ведет, то в нее надо бросать камнями и обзывать ее страшными ругательствами. Веселость молодой сирийки скоро уступила место страху, она боялась выйти из дому, отсиживалась у русских женщин и все больше плакала. Доктор не выдержал, расторг контракт и увез жену куда-то в Европу.
Глава 10Сахарская роза
У нас появился новый друг – месье Вернье. Он приехал из Франции по каким-то своим делам и поселился в маленьком домике на окраине. С папой они познакомились на работе.
Однажды вечером папа привел француза в гости. Он предупредил маму заранее, и она подготовилась. Сварила щи, налепила пельменей. Ей хотелось накрыть русский стол, чтобы удивить француза.
Месье Вернье оказался самым обычным человеком, рыжеволосым, сероглазым, ростом с папу. Ничего особенного. Но мне все равно было любопытно, и я уселась за стол со взрослыми. Уж не знаю, понравилась ли французу наша еда, но он искренне восхищался мамиными кулинарными талантами. Расспрашивал о названии блюд. Ел с удовольствием и очень радовался тому, что мы так запросто говорим на его родном языке. Выяснилось, что во Франции у него остались жена и две дочери. Он скучал, потому что не привык так долго жить вдалеке от семьи. По его словам, глядя на нас, он отдыхал душой. Мы провели приятный вечер. Потом месье Вернье приходил к нам еще несколько раз, и как-то так получилось, что родители договорились съездить с ним посмотреть настоящую пустыню Сахару. Я, конечно, обрадовалась. Похвасталась Юле и Наташе. Они сразу расстроились. Но меня не это огорчило, а то, что пока мы будем ездить, я не увижу Венсана. Тогда я воспользовалась нашим способом переписки: написала записку, завернула в нее камешек и перебросила через ограду, надеясь, что Венсан найдет мое послание и прочитает его.
Ехать решили на машине месье Вернье.
Накануне вечером я долго сидела у окна, вглядываясь в окна виллы за оградой. Но Венсана так и не увидела.
Мы отправились ранним утром, часов в шесть. Я была еще сонная и дремала на заднем сиденье.
Когда окончательно проснулась, мы уже спустились по серпантину с горы и ехали среди апельсиновых рощ. Вел папа. Оказалось, что наш француз отлично знал Алжир. Он рассказывал всякие интересные истории. Например, мы проезжали мимо древних развалин, и месье Вернье объяснил, что здесь была крепость, которую построили берберы много столетий тому назад. «В те времена еще не было ни французов, ни русских, ни алжирцев, – шутил месье Вернье, – зато были берберы».
Потом мы с мамой стали потихоньку напевать. Француз пришел в восторг и попросил, чтоб мы пели погромче. Ну, мы, конечно, распелись. Он даже пытался нам подпевать. Папа только посмеивался. А месье Вернье сообщил, что у него жена и две дочери, но ни одна не поет!
К полудню мы въехали в город Бешар. Перекусили в кафе и двинулись дальше.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
