— Надеюсь, вы не собираетесь провести все лето в городе? — произнес Колин Камерон в этот момент. — Куда-нибудь поедете?
Он одобрительно выслушал все, что я поведала ему о Торкомбе, и сказал, что у моей мамы счастливая судьба. Пришлось признаться, что в роли судьбы на этот раз выступил Адам.
— Ну да, — рассеянно кивнул Колин и продолжил: — Я тоже буду в Сикоуве. Если захотите получить билеты на концерт, только дайте мне знать.
Я вздрогнула. Если Камерон действительно думает, что после сегодняшнего вечера я смогу убедить Адама сходить на приморское шоу, он сильно ошибается. Кроме того, Сикоув милях в восьмидесяти от Торкомба.
— Это очень мило с вашей стороны, — пробормотала я, — но, боюсь, у меня просто не будет на это времени. — И я рассказала ему о коттедже Адама и о том, с каким нетерпением жду возможности взяться за дело.
— Коттедж Адама? — К моему изумлению, в его тоне теперь не было ни легкости, ни спокойствия. — Где он находится?
— Где-то в Торкомбе, — беспечно ответила я. — А что?
— Я думал, Адам давно от него избавился.
— Он передумал.
— А что вы вообще знаете о коттеджах? — Колин Камерон смотрел прямо перед собой в ночь, в сторону узкого, как коробка детских кубиков, дома, залитого слепящим глаза изумрудным светом.
Мой собственный взгляд был устремлен на набережную Виктории, на спирали решеток и кружевное отражение в воде золотой верхушки здания «Шелл», как будто взмывающего в космос. Я чувствовала себя менее скованно, когда говорила о работе и своей профессии, предназначение которой — делать дом уютным и приятным для его обитателей, поэтому продолжала и продолжала рассказывать Колину о том, чему меня научили, — как сделать семью счастливой, как заботиться о маленьких детях, — и о том, что было особенно близко моему сердцу, — о взаимоотношениях людей внутри семьи и вне ее.
Алан, часто в прошлом выслушивавший мои излияния, привык обрывать их шумными аплодисментами. Колин Камерон не перебил ни разу и, когда я смущенно замолчала, сказал с удивительной теплотой:
— Я нахожу все это ужасно интересным, и мне хотелось бы продолжить когда-нибудь этот разговор. Даже не подозревал, что чему-то подобному учат в школах.
— Ну, это совсем новый курс, — начала объяснять я, и тут он перебил меня в первый раз:
— Мне кажется, Адаму повезло.
Я была готова отшутиться, когда вдруг поняла, что он говорит серьезно.
— Что вы имеете в виду, мистер Камерон? — растерянно спросила я.
— Извините, Дебра. — Его лицо выглядело озадаченным, кривая усмешка — неуверенной. — Я сам пока еще не знаю. Идемте?
За ужином я довольно много общалась с Магдой Камерон. Она спросила, понравился ли мне главный герой шоу, который оказался другом Колина. Я в ответ, смущенная собственной неискренностью, забормотала какие-то глупые комплименты в его адрес, и Мегги рассмеялась:
— Все понятно, вы не любите легкую музыку. Я, честно признаться, тоже ее не жалую, но у нас была такая тяжелая неделя, что мы решили дать себе передышку. Болезнь Рут — (она назвала ее Рут!) — была таинственной. Мне кажется, врачи и сами не знают точно, что это за вирус. Говорят, какой-то редкий. Она заболела в то самое утро, когда мы собирались отправиться в Лайм-Реджис.
Колин, как она объяснила, договорился, что они остановятся там, пока у него будут гастроли в Сикоуве, потому что на машине до курортного городка рукой подать.
— А он так сильно скучает по детям, когда уезжает, — закончила Магда.
— И о чем же ты говорила с Человеком-в-килте? — спросил Адам по дороге домой.
— Ну, если это тебе так интересно, я изложила ему краткий курс того, чему меня учили четыре года, плюс несколько подробностей о твоем коттедже.
— О, черт, Деб! Зачем? Какое ему до этого дело?
Слова Адама прозвучали так яростно и резко, что я с изумлением уставилась на него.
— Дело? — растерянно повторила я. — Конечно, это не его дело. И вряд ли он сам думает иначе.
— Ошибаешься!
— Да неужели? — Я тоже начала испытывать раздражение. — У Колина Камерона достаточно собственных проблем. И то, что он был достаточно вежлив, чтобы угостить нас ужином, еще не значит, что наши с ним пути снова пересекутся! — «Лучше держать при себе его приглашение в Сикоув», — благоразумно решила я для себя.
— Я бы не стал держать на это пари. — Серые глаза смотрели уже не с яростью, а с нежностью и тревогой, этот взгляд всегда заставлял мое сердце замирать. — Думаю, ты ему понравилась!
— Адам, ты с ума сошел!
— Он умеет очаровывать женщин. И демонстрирует свое мастерство уже не в первый раз. Знаю, ты думаешь, я не имею права так говорить о старом друге, но я слишком хорошо его знаю. Нет, он не хуже других. Он даже однажды оказал мне очень хорошую услугу, и этого я ему не забуду. Но… он не такой, как мы, Деб. Пойми это. Я бы не хотел, чтобы моя сестра или кто-то… кого я люблю, связался с ним. А теперь давай, скажи мне, что я негодяй!
«Все, что угодно, но только не это», — подумала я, задетая за живое. Адам говорил смущающе, невнятно, но честно, а я ценю искренность. И он беспокоился обо мне.
— Адам, я не поддамся его чарам! Могу тебя заверить, что у Колина Камерона на мой счет нет никаких мыслей, а у меня на его счет — и того меньше.
Глава 3
Машина мчалась, оставляя позади небольшие городки и деревеньки с цветущими садами. Мистер Ли объяснил мне, как проехать, минуя оживленные трассы, и мы прекрасно провели время в дороге. В середине дня мама воскликнула:
— О, посмотри, Деб, мы уже в Девоне!
«Графство Девон» — гласил ярко раскрашенный указатель на обочине, и за ним, как будто доказывая это, появились вересковые луга. В Хонитоне мы сделали перерыв на ленч и впервые отведали знаменитую местную запеканку с кремом. Затем вновь тронулись в путь на Доулиш.
На зеленых склонах бурыми пятнами виднелись вспаханные поля. Сады пестрели фиолетовыми и голубыми гортензиями, разноцветными гвоздиками и розами. Последняя миля шла на подъем. Вокруг горбились холмы, покрытые вереском, по правую руку в небо возносились голые вершины скал. Впереди показалась эмблема Дартмурского национального парка, и за ней — открытые ворота поместья, на территории которого стоял отель «Тор-Рок». Серое каменное здание в окружении сосен соседствовало с вересковыми пустошами. Послеполуденное солнце ярко освещало теннисные лужайки и вспыхивало на металлических фигурках охотника и гончей па флюгере.
Внутри отель впечатлял высокими потолками, занавесками с орхидеями и прекрасными лестницами из старого дуба. Моя комната выходила окнами на теннисный корт, живую изгородь и загоны для пони. Ожидание счастья — чувство, которого я уже давно не испытывала, — вдруг наполнило меня. Я приняла душ, переоделась в новое платье, одно из тех, что сшила сама, — оно было из рельефной набивной ткани с оттенками песочного, оливкового и медного цветов.
